Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Веехала стал одним из самых наших ближайших тонганских друзей. Он ежедневно на протяжении нескольких часов рассказывал нам легенды и историю Тонга. Он также был знатоком музыки и танцев острова, а также известным исполнителем на тонганской носовой флейте.

Первые несколько дней все наше время было занято подготовкой к съемкам, и мы редко покидали Нукуалофу. Это был солнечный неторопливый город с аккуратной, но скучной планировкой. Он расположился вдоль берега широкой бухты. Большая часть его зданий были современными, как и вилла, на которой мы жили, но многие были построены традиционными рядами и окружены зарослями кавы и маниока. На улицах почти не было движения, за исключением велосипедов, а немногочисленные машины, которые со свистом проезжали мимо толп, праздно прогуливающихся посреди дорог, принадлежали чиновникам тонганского правительства или представителям небольшой европейской общины. Физически местные сильно отличались от фиджийцев Сувы, поскольку они были не меланезийцами, а полинезийцами, высокими и красивыми, с золотистой каштановой кожей, сверкающими зубами, узкими носами и волнистыми черными волосами. Многие из них ходили босиком и носили валу и таовалу, и единственным заметным исключением были девочки из школы королевы Салоте. Они были элегантно одеты в безупречные голубые туники и соломенные шляпы, и по грации могли бы потягаться с воспитанницами самых модных английских колледжей.

Дворец королевы Салоте

В центре города находился дворец — деревянное здание белого цвета на берегу залива, возведенное почти сто лет назад новозеландской фирмой. У него было два этажа, и одно это делало его исключительным в Нукуалофе. Хотя его дизайн был очень простым, украшения из нарисованных узоров и окантовок вдоль фронтонов и карнизов веранд не давали ему выглядеть строгим. Во дворце жила не только королева, но и ее сын принц Тонги, который был премьер-министром, и его семья, а также большое количество служанок, музыкантов, танцоров, поваров и слуг, которые жили в отдельных постройках сзади. В одном из его залов проходил Тайный совет, а на боковой веранде почти все время подавали каву приехавшим с визитом аристократам. Туда постоянно приходили процессии людей, несущих ткань тапу, тонкие циновки, гирлянды, жареных свиней и другие подарки для королевы, и с кухонь дворца происходили самые захватывающие и достоверные сплетни в городе. В садах, за которыми присматривали дородные тонганские полицейские в валах цвета хаки и шляпах бушрейнджеров, формально охраняющие ворота дворца, бродил еще один известный обитатель, туи Малило.

Туи Малило

Малило был черепахой и, по общему признанию, старейшим живым животным в мире. В соответствии с традицией, он и самка черепахи были преподнесены тонганскому вождю Сиоэли Панджиа капитаном Куком в 1773 или 1777 году. Вождь позже передал их дочери туи Тонга. Через 60 лет женщина умерла, и Малило перевезли в деревню, в честь которой был назван. Затем он оказался в Нукуалофе.

Если это правда, ему было не меньше 183 лет, то есть он превосходил по возрасту другую известную черепаху, которую привезли с Сейшельских островов на Маврикий в 1766 году. Та дожила до 1918 года и умерла не от естественных причин. Однако, к сожалению, Кук не упоминает этот подарок в своих дневниках, и даже если он преподнес черепаху, невозможно доказать, что туи Малило — то самое животное. Возможно, его привезли в Тонга позже на другом судне, потому что на кораблях часто возили черепах в качестве свежего и удобного запаса свежего мяса.

Как бы там ни было, туи Малило был очень старым. Его панцирь был разбит и имел вмятины из-за ряда несчастных случаев, которые приключились с ним за его долгую жизнь, — на него наступила лошадь, он оказался в ловушке во время лесного пожара и был наполовину раздавлен пылающим бревном. Вот уже много лет он был полностью слеп. Потеря зрения не позволяла ему прокормить себя, поэтому каждый день кто-то из дворца приносил ему спелую азимину и вареный маниок. Большую часть работ в дворцовых садах выполняли заключенные, и конкретно эту работу часто совершал крупного телосложения дружелюбный человек, осужденный за убийство.

Тонгатапу, главный остров, на котором стоит Нукуалофа, чрезвычайно плодороден. Большая его часть покрыта кокосовыми плантациями. Регулярность рядов, которыми они изначально были посажены, скрывалась их скрученными серыми стволами. Но здесь, казалось, все росло в изобилии. Люди выращивали около 20 различных сортов хлебного дерева. Таро буйно разрастался, отбрасывая гигантские глянцевые листья, похожие по форме на английский аронник, родственником которого он является. Нельзя было сказать, что деревни были особенно чистыми или хорошо содержались, но они нигде не казались ветхими, как это часто бывает с африканскими деревнями, поскольку трава между хижинами была ярко-зеленой и вокруг в изобилии росли цветущие деревья и кустарники. Повсюду живые изгороди гибискуса выставляли напоказ пылающие алым цветом трубки с пестиками, наполненными желтой пыльцой. Почти так же распространены были деревья плюмерии. Их раздутые, похожие на пальцы ветки иногда были голыми, но чаще распускались в ароматном цветении.

С точки зрения пейзажа самой красивой частью острова является юго-восточное побережье. Кажется, как будто вся территория Тонгатапу накренилась, и северная сторона затонула, а южная поднялась. В результате древние известняковые скалы на юге теперь находятся на некотором расстоянии от берега моря, а горная платформа, которую волны когда-то вырезали у их основания под поверхностью моря, теперь находится выше уровня воды. Буруны Тихого океана, которые бьются об эту сторону Тонга, разбиваются о внешний край платформы и промывают системы выбоин в стыках известняка. По мере того как нарастает бурун, эти пробоины со свистящим ревом низвергают струи брызг высотой шесть метров и каскады воды в мелководные лагуны на верхней части этой платформы. Брызжущая морская вода прорывается по выбоинам под таким давлением, что растворяет часть известняка, и он позже оседает и образует небольшие насыпи вокруг входных отверстий этих пробоин. Вид всего побережья, испускающего испарения, когда поднимаются бурные волны, поражает, и тонганцы, которые наслаждаются сценами природной красоты, часто спускаются к берегу, чтобы устроить пиршество и понаблюдать за громыхающими выбоинами.