Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Мы с Джеффом начали поиски фрагментов яиц. Солнце немилосердно палило на безоблачном небе, припекая дюны. Песок был настолько горячий, что если бы пришлось ходить по нему босиком, то это было бы очень болезненно, по крайней мере для нас, а отражаемый им свет был столь ярким, что приходилось щурить глаза. Час за часом мы медленно плелись, и песок расползался под каждым нашим шагом, так что ходьба утомляла вдвойне.

Какой бы бесплодной ни казалась пустыня, мы обнаружили много признаков жизни — извилистый след змеи, след ящерицы, хвост которой оставлял тоненькое волнообразное углубление между следами ее лапок, вереницы коротких следов, похожих на стрелы, оставленных маленькими птицами, семенившими по песку.

Пауки оплели паутиной ветки низкорослых колючих кустарников и каким-то чудом подвесили к нижним краям пустые раковины улиток — они служили грузами и удерживали шелковистые сети натянутыми. Под одним кустом мы нашли прекрасную черепаху длиной почти полметра. Ее куполообразный панцирь шоколадно-коричневого цвета украшали сияющие желтые линии. Эти существа, как мы знали, почитаются многими племенами. Если человек встречает ее, он кладет на ее панцирь небольшое подношение и идет дальше, обрадованный встречей, поскольку считает ее хорошим предзнаменованием. Но эта встреча не принесла особенной удачи. Измученные жарой, мы устало потащились в лагерь с пустыми руками.

Фрагменты яиц эпиорниса

После полудня, когда прошла самая жаркая пора дня, мы еще раз попытали удачу. Через два часа я наконец-то кое-что нашел. Три маленьких кусочка размером с десятипенсовую монету и толщиной в два раза больше. Одна сторона у них была блеклой, другая — бледно-желтой с четкими прожилками. Несомненно, это были кусочки гигантского яйца. Сидя в скудной тени зеленого кустарника, мы рассматривали находки и плевали на них, чтобы очистить поверхность. К нам подошел маленький лохматый мальчик, перегонявший стадо коз. Он был пыльный и голый, если не считать ожерелья из голубых бусин и набедренной повязки. Я подозвал его и показал наше сокровище.

«Я ищу большое яйцо, — сказал я по-французски. — Эти — маленькие кусочки, это не хорошо. Я ищу большие кусочки».

Он уставился на меня с совершенно растерянным видом.

«Яйцо, — сказал я настойчиво. — Огромное яйцо». Ни тени эмоции не проскользнуло на его бесстрастном юном лице.

Я знал, что плохо говорю по-французски, но сомневаюсь, что он понял бы настоящего француза. Он явно говорил только на своем местном малагасийском диалекте. Я попытался еще раз. Я изобразил руками форму и размер объекта, который ищу. Бесполезно. Мальчик смотрел мимо меня, заметил, что его козы отбились от стада, бросил в них камень и побежал.

Сколь бы малы ни были эти фрагменты, мы были от них в восторге. Вернувшись в лагерь, я с большой гордостью показал их Жоржу и подумал (но из скромности промолчал), что обладаю чрезвычайно острым зрением, ведь я смог различить эти крошечные осколки в необозримом море песка.

На следующее утро, когда я проснулся, перед палаткой стояла высокая худая женщина, завернутая в простыню, и смотрела на меня сквозь москитную сетку. На голове у нее была большая корзина. Она поприветствовала меня по-арабски, коснувшись правой рукой лба и сердца. Я изо всех сил старался вылезти из спального мешка, пытаясь привести себя в порядок перед долгой разговорной баталией на исковерканном французском, который будет незаменим для того, чтобы понять, что она хочет. Но мне не стоило беспокоиться. Женщине не нужны были слова, ее действия говорили сами за себя. Она просто сняла корзину с головы и выложила на землю груду фрагментов яиц.

Я смотрел на них как громом пораженный. Стало ясно, что мальчик-пастушок точно понял, что я делал в пустыне, и разнес эту новость по деревне. Очевидно было и то, что я преувеличил остроту своего зрения. Даже практически слепой мог бы отыскать эти три фрагмента, а эта женщина собрала за несколько часов по меньшей мере 500 осколков.

Я пытался поблагодарить ее и дал ей вознаграждение. Она снова коснулась лба в знак благодарности и грациозно ушла. Такой великолепной прямой осанкой обладают все, кто обычно носит грузы на своей голове.

К этому моменту Жорж и Джефф уже проснулись. В изумлении перебрав огромный клад, мы начали готовить кофе. Но не успел вскипеть чайник, как пришла другая женщина. Она тоже принесла корзину с фрагментами яиц.

«Хорошо, что парень не понимал твоего французского, — сказал Джефф. — Ты мог предложить ему по пять франков за штуку, и будь так, мы уже были бы банкротами».

Мы явно добились большего успеха, чем я рассчитывал, когда просил фрагменты яиц. Но теперь, когда мы просили рассказать, что больше осколков нам не нужно, мы ничего уже не могли поделать с лавиной скорлупок, накрывшей лагерь. Ежечасно приносили свежую порцию, и к концу дня под молочайным деревом образовалась куча высотой больше 30 сантиметров. Это было удивительным доказательством того, насколько распространены были когда-то эпиорнисы. Скорлупки всех птичьих яиц состоят из карбоната кальция, но большая их часть не толще бумаги, и поэтому быстро превращается в порошок. Массивные толстые скорлупки эпиорниса разрушаются далеко не так легко. С вылуплением все новых поколений птенцов эпиорниса фрагменты яиц оставались лежать на земле и скапливались в ней в больших количествах.

Изначально я хотел найти лишь парочку кусочков. Задача оказалась довольно сложной. Теперь же, когда мы обнаружили, насколько их много, во мне проснулись амбиции. Казалось чересчур самонадеянным рассчитывать на целое яйцо, ведь только редкие испорченные или бесплодные яйца оставались целыми, и многие из них разрушались за следующие столетия. Но все кусочки, которые приносили нам женщины, были относительно небольшими. Теперь я надеялся отыскать по-настоящему большой кусок, который, благодаря своему изгибу, даст представление о размере исходного яйца.

На следующий день мы с Джеффом решили разделиться для поисков, чтобы обследовать большую площадь. Теперь, когда мы точно знали, что искать, мы повсюду находили кусочки, и в лагерь я вернулся с набитыми карманами. Джефф сидел на дне глубокой ямы неподалеку от лагеря, окруженной свежевыкопанным песком. Он разумно рассудил, что раз уж не удается найти большой кусок, то лучшее, что можно сделать, — интенсивно искать на одном многообещающем участке, чтобы собрать около дюжины фрагментов, которые могут принадлежать одному яйцу и, следовательно, подходить друг другу. Он добился больших успехов и с гордостью показал мне 14 кусочков, которые нашел на расстоянии около 30 сантиметров друг от друга. Мы принесли их обратно в палатку, почистили и стали пытаться сложить их вместе. По меньшей мере два фрагмента подходили друг другу.