Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Торжество начинается в девять часов.

На стене висят два плаката. Один изображает нашего «Сашу Сибирякова», стоящего на грани двух полушарий— половиной в одном, половиной в другом. На втором плакате изображен Ваня Копусов — новорожденный — в окружении его друзей и начальства. Писатели и журналисты оглашают приветственное письмо, выдержанное в стиле средневековых корсарских посланий. Концертная часть начинается исполнением серьезной музыки на пианино, специально настроенном географом Гаккелем. Выступает Владимир Юльевич Визе. Затем идет менее серьезная музыка в исполнении Бориса Громова и совсем несерьезная музыка при участии доморощенного джаза, составленного из самых невероятных инструментов. Джаз дополняет хор. И музыканты, и певцы достаточно оригинальны: в кожаных костюмах, в болотных сапогах, обросшие бородами. Кают-компания дрожит от рева басовитых глоток сибиряковцев, весело распевающих самодельные частушки, сочиненные коллективом твиндека. В заключение — чечетка и лезгинка, исполненные Мухановым и Чачбой.

Стол сервирован на славу. Здесь и сладости, и орехи, и красное вино.

В третьем часу ночи Шмидт отдает приказ расходиться спать — завтра надо работать.

На прощание киночасть устроила фейерверк.

Марк Трояновский с одним матросом заранее слазили на лед и расставили магниевые факелы. Когда я объявил о фейерверке, все вышли на палубу. Факелы зажгли, и огромные торосы, обступившие корабль, засветились всеми цветами радуги — синим, красным, фиолетовым, желтым… Заблистали и заиграли бриллиантами осколки льда и кристаллики свежего снега. Страшными провалами стали казаться полыньи и трещины. Ветер подхватил яркие искры и клубы белого дыма. Среди пламени по льдам прыгали черные фигуры людей с факелами в руках.

Минуты через три огни погасли, и тьма сразу охватила корабль. Все торопливо разошлись по каютам.

На ледоколе стало тихо.

Завтра будем проходить мыс Северный.

Огромные черные скалы, засыпанные снегом. Кругом непроходимые торосы. Только по самому берегу тянется узкая полоска воды, заполненная битым льдом. Надо или оставаться и ждать, пока льды немного разойдутся, или попытаться пройти под самым берегом.

Последний маневр очень опасен, но не менее опасно ждать изменения ледовой ситуации. Может подуть северный ветер, и лед выдавит нас на берег. Тогда корабль, наверное, погибнет.

Шмидт и капитан решают сделать попытку пройти под скалами. Корабль берет направление прямо на камни. Медленным ходом подбираемся к каменной громаде. Уже до берега осталось всего метров пятьдесят. Дальше подходить опасно — надо промерить глубины и обследовать путь. Выносится на стреле за борт и опускается на полынью шлюпка.

Штурман Хлебников с двумя матросами, взяв лот, отправляются на разведку. Много раз бросают лот и выкрикивают цифры.

Под самым берегом глубины малы. Пройти нельзя. Надо держаться ближе к льдам.

Начинаются маневры. Ледокол все время вертится, двигаясь носом и кормой во все стороны, обкалывая льды и стараясь пробиться в нужном направлении. Лед огромной толщины. Кругом много стамух. Эти стамухи мешают ледяным полям расходиться под давлением ледокола. Колоть лед невозможно, он слишком толст.

На льдины спускаются подрывные команды. Все на аврале. Лед засыпан снегом, надо ступать очень осторожно, чтобы не попасть на тонкий слой или не провалиться в трещину. Кто-то уже искупался. Сапоги полны воды. Вот химик Брунс нырнул по плечи в воду, но благополучно вылез.

Там, где корабль не может развернуться силой своего винта, применяется иное средство — ледовые якоря. Стальным тросом охватывается большой торос — стамуха. Трос закрепляется пешнями и начинает выбираться лебедкой. Лебедки работают на корме и на носу. Регулировкой тросов достигается нужное положение корабля.

Паром от лебедок окутана палуба. Вода кипит под кормой, вспененная лопастями. Под самым носом ледокола грохочут взрывы, дробящие ледяные перемычки и открывающие дорогу вперед.

Что-то затрещало на палубе у кормы, и видно, как все матросы разлетаются в стороны, словно воробьи, вспугнутые брошенным камнем. Авария. Одна из кормовых лебедок не выдержала напряжения и слетела с места. Вал согнут, станина сломана. Пострадавших нет. Работа продолжается на другой лебедке.

Ледокол медленно разворачивается.

До берега близко. На спущенной на воду моторке Шмидт в сопровождении двух журналистов отправляется к берегу. Здесь, за скалами, должна быть фактория Госторга и несколько яранг чукчей. Надо выяснить, где находится самолет одной из научно-исследовательских экспедиций Комсеверопути, и попытаться разузнать сведения о состоянии льдов.

Пока ледокол ворочается среди торосов, Шмидт возвращается обратно. Самолет был здесь. Он благополучно закончил операцию по смене людей на острове Врангеля. «Совет» пробиться не смог. Самолет, выполнив возложенную на него задачу, вывез даже меха, заготовленные зимовщиками. Передав их на «Совет», он улетел на восток, к Анадырю. Сведения о льдах неутешительны. Туман ничего не позволяет рассмотреть с вершины скал.

На берегу унылая картина. Здания фактории из волнистого железа. Несколько яранг чукчей. Чукчи жалуются на плохую охоту: из-за льдов моржи не подходят к берегу. Поселенцам грозит голодовка. Хорошо еще, что фактория достаточно снабжена продуктами и всегда может помочь. На фактории один человек — уполномоченный.

Долго длится борьба со льдами. Наконец капитан дает команду:

— На борт!

Корабль, медленно выбираясь из раскрошенных взрывами льдов, продвигается мимо мыса Северного. Если бы сейчас начались передвижки льда, нас неминуемо посадило бы на камни и придавило к берегу. Мыс Северный, мрачный Рыркарпий, как зовут его чукчи, остается за кормой.

Выходим на небольшую полынью и держимся дальше от берега, насколько позволяет кромка.

9 сентября . Продолжаем идти вдоль берега. Все те же голые скалы, неприветливые и холодные. Изредка в бинокль видны яранги чукчей.

Льды все так же тяжелы, и корабль отдает все силы на преодоление их.

Погода тихая. Временами проглядывает солнце.

К вечеру все облака, сворачиваясь как бы в трубку, уходят за горизонт и открывают чистое небо и ослепительно яркое медно-красное солнце, садящееся за синие торосы. Смена красок продолжается до самой темноты. Белые ледяные поля постепенно синеют. Яркая синева сменяется нежно-фиолетовыми тонами.

Оставшиеся у линии горизонта облака вспыхивают ярким пламенем заката. Проходит полчаса, и краски быстро исчезают. Загораются звезды.

Между звездами, мерцая, начинает играть, похожее на слабые лучи исполинских прожекторов, северное сияние. Надо торопиться — наступает зима.