Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Паруса лежат на палубе грудами брезента. Нас дрейфом влечет на север, вдаль от берега.

Снова говорим с «Уссурийцем». Он в семи-двенадцати милях от мыса Уникын, милях в двадцати пяти от нас.

Если бы не лед, то через несколько часов мы шли бы уже на буксире… Даже лед нам теперь не так страшен, как мороз. Из-за мороза пятьдесят четыре года назад в этот же день стал на зимовку на своей «Веге» Норденшельд. Может быть, и нас неожиданно хватит мороз, и мы замерзнем, как и он.

Наступает ночь, и работы на льду прекращаются. Мы стоим во льдах недалеко от полыньи, к которой пробивались весь день. Где-то поблизости стал на ледовый якорь, прицепившись к большой льдине, «Уссуриец». Скоро с ним будем вести разговор в целях выяснения точного местоположения обоих судов.

В кают-компании идет разговор о сигнальных ракетах, которых у нас нет. Вношу предложение:

— Забравшись в бочку, мы можем зажечь там пачку наших осветительных магниевых факелов. Если предупредить об этом по телефону «Уссурийца» и там будут следить за огнем, то, может быть…

Большинство поддерживает, остальные протестуют, доказывая, что ничего не будет видно. Я утверждаю, что на пятнадцать миль наши факелы, зажженные на мачте, будут видны.

Иду к Шмидту и капитану с предложением. После обсуждения оно принимается. «Уссуриец» извещен по радиотелефону:

— Через пять минут будут зажжены факелы. Следите. Если не заметите, то через две минуты после первых будут зажжены вторые факелы.

Капитан командует:

— Давайте факелы!

Трояновский и Решетников, закутавшись потеплее, со связками факелов лезут вверх. Темно. Облака покрыли все небо — нет ни одной звездочки.

— Как, готовы?

— Есть! Факелы готовы!

— «Уссуриец», следите, сейчас зажигаем!

— Зажигай!

Высоко над головами вспыхивает ослепительное белое пламя. Оно пышет из бочки в сторону, рассыпая вниз искры. Бочка, кусок мачты, ванты ярко освещены. Кругом чернильный мрак.

По телефону из репродуктора слышен голос:

— Видели, видели! Сейчас в ответ пустим сигнальные ракеты. Следите!

Все впились глазами в черный горизонт. Проходит несколько секунд, и вдали справа взлетают вверх и тонут во мраке две искорки. Это ракеты «Уссурийца».

В штурманской и радиорубке идут переговоры и определение. Установлено — «Уссуриец» в тринадцати милях от нас. Всего в тринадцати милях! Где-то он будет завтра?

29 сентября . Утро приносит неприятные известия. «Уссурийца» сильным дрейфом за ночь отнесло на двадцать девять миль. Он сейчас недалеко от Уэлена. Вся его работа предыдущих дней уничтожена в одну ночь.

Мы продвинулись только на четыре мили к югу и немного к западу. «Уссуриец» встретил полосу тяжелого льда, и его несет к берегам Аляски. Эти берега, как выразился кто-то из его команды, «приближаются к кораблю с кинематографической скоростью».

«Уссуриец» сообщил, что приступает к взрыву полосы льда аммоналом. По подсчету, лед в десять баллов. Кругом снег и туман, так же как и у нас.

Мороз — одиннадцать градусов. От «Литке» те же сведения. Продолжает вводить суда в Чаунскую губу.

Визе ходит веселый. Он, сделав свои выкладки в результате наблюдений над нашим дрейфом, пришел к выводам, имеющим огромное значение для судоходства в этом районе Арктики.

Он установил, что в направлении от Сердца-Камень к востоку параллельно идут два течения. Одно ближе к берегу, другое мористее, то есть дальше от берега.

Первое течение идет по берегу и сворачивает в Берингов пролив. Этим течением мы шли от Сердца-Камень к Инкигуру.

Второе течение идет сначала параллельно с первым, потом заворачивает и, огибая остров Врангеля, уходит далеко на север. Между струями этих течений есть «мертвое кольцо», такое место, где льды ходят почти по правильному круговому течению.

Мы шли первым течением. Обратный дрейф и ветры вышибли нас из этого довольно слабенького течения и чуть не втащили во второе течение. Нас бы унесло на север. Ветры, к счастью, переменились, и с помощью парусов мы попали в мертвое кольцо, по которому и крутимся.

Наше спасение сейчас только в хорошем ветре. Если мы вылезем из кольца и попадем в береговое течение, то выйдем в Берингов пролив. Если нет, то крутиться нам на месте черт знает сколько времени. Все теперь зависит от благоприятного ветра.

Ветер, к счастью, усиливается. Дует чистый норд. Снова подняты паруса. Пошли со скоростью одной мили в час не считая дрейфа. Обгоняем льдины. Идем вперед.

К середине дня выясняется, что из мертвого кольца мы вышли. Помогли ветер, паруса и разреженный лед. Место, где стоял вчера вечером «Уссуриец», мы прошли. Он теперь в пяти милях от Дежнева, в десятибалльном льду. Проходим мимо мыса Инцова. До «Уссурийца» от нас миль пятнадцать-двадцать. Я только что спустился отогреваться с мостика вниз. Прибегает Купер.

— Трояновский и Чачба остались позади на льдине. Сейчас за ними будут спускать шлюпку. Идем по широкой полынье.

Вот это здорово! Сейчас можно будет снять корабль под парусами с воды. Мчусь к Шмидту. Он на мостике. Рядом капитан. Прошу разрешения:

— Разрешите нам отправиться на шлюпке за оставшимися на льду и заснять корабль под парусами на ходу.

— Ни в коем случае. Шлюпку нельзя перегружать.

— Мы сядем на весла вместо матросов.

— Нельзя.

— Это единственный случай снять корабль под парусами с воды на ходу.

— Нельзя. Вы не поспеете — шлюпку уже спускают.

Человек двадцать тянут шлюпку к фальшборту, поднимают и кидают в воду. Шлюпка падает кормой вниз и уходит под воду. Начинают вычерпывать ведрами воду. Все стрелы заняты под паруса, и другого способа спуска шлюпки нет. Останавливать корабль нельзя. Он собьется с пути, и тогда прощай, вся проделанная за день работа! Его потом не развернешь в нужном направлении.

Мы мчимся за аппаратурой и через минуту стоим у шлюпки с аппаратом и штативом. Матросы лезут в лодку. Кричу капитану:

— Владимир Иванович, разрешите нам ехать! Мы готовы!

Он машет рукой:

— Поезжайте, разрешаю. Ну что сделаешь с этими киношниками? Они готовы из-за своих кадров поставить корабль на зимовку…

Вместе с матросами Адаевым и Голубиным, оторвавшись от корабля, идем против ветра к далеким льдинам, на которых чернеют две человеческие фигурки. Наваливаемся на весла. На руле Голубин, на веслах Адаев и я. По чистой воде нетрудно. Но вот на нас наплывает полоса нилоса — молодого льда, весла застревают, лед приходится пробивать. Мы идем на «шлюпке ледокольного типа». Кое-как добираемся до льда и берем на борт Марка и Чачбу. Пока поворачиваем, кричу Марку:

— Снимай с ходу! Издали корабль в парусах, сдвижения!

Марк быстро устанавливает штатив, прикрепляет аппарат и крутит. По ветру, подняв на багре маленький парус и помогая веслами, мы быстро догоняем корабль.