Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Говорящий явно нервничает. Мне знакомо состояние человека, которого «прорвало». Я нередко видел, как в трудные моменты самые храбрые люди неожиданно на какой-то отрезок времени вдруг «сдавали». Это реакция на постоянное «одергивание» нервов, на долгое напряжение воли.

Человек волнуется. Прервать его нельзя. Он должен «выговориться»… Трусов и паникеров в нашем составе нет, но многим теперешнее испытание дается очень и очень трудно. Все прекрасно отдают себе отчет в том, что ждет нас. Мы можем зазимовать. Помощи ждать неоткуда. Всем памятны судьбы кораблей, унесенных льдами и раздавленных сжатиями. Миллионы тонн льдов напирают на наш корабль, потерявший всякую возможность управления и маневрирования.

В лучшем случае, если нас не раздавит, зимний дрейф потащит нас далеко на север на три-четыре года. Продовольствия у нас года на полтора. Никакой ледокол к нам пробиться не сможет. Самолет также не спустится на торосы, где нет ни одной полыньи. В общем, есть отчего тревожиться. И эта тревога отражается на людях, на их настроении, на их поведении. Команда и часть ученых, зимовавших уже в Арктике, держится крепко, но отдельные люди, впервые столкнувшиеся с зимовкой, воспринимают ее тяжело.

Отто Юльевич знает, что среди отдельных членов экспедиции есть недовольство тем, что он не дает распоряжения «Литке» выйти на помощь «Сибирякову». Он также знает, что «Литке» мог бы, будучи вызванным сейчас же после нашей второй аварии, пробиться к нам и вывести корабль на чистую воду. И вместе с тем Шмидт понимает, что вызывать ледорез он не должен, так как судьба каравана «Литке» в данный момент для нашей страны важнее. «Литке» сможет выйти к нам на помощь, только заведя все свои суда на зимовку в защищенное место. Но тогда будет поздно.

Шмидт ставил вопрос о нашем положении в партийной организации, в судовом комитете. Весь партийный и комсомольский актив видит обстановку и полностью одобряет решения начальника.

И вот, несмотря на то что некоторые из наших спутников с трудом переносят создавшееся положение, они все же продолжают работать. Судя по тому, как они вскакивают с коек на крик «аврал, всех наверх», как работают на льду, закладывая взрывчатку, как выполняют все другие поручения на корабле, видно, что их настроение — только временное ослабление нервов…

На вечер назначено собрание. Повестка дня: «Результаты аварии, премирование ударников и сообщение начальника экспедиции о нашем положении».

Собралась полная кают-компания. Не было только стоящих на вахте матросов, кочегаров и дежурного штурмана. Открыл собрание Шмидт.

«Первое, что было предпринято мною после аварии, — это сообщение о происшедшем правительству и судам, плавающим в арктических водах.

В восточной части советского сектора Арктики в этом году тяжелые ледовые условия. Пароход «Совет» в течение месяца пробивался к острову Врангеля и, несмотря на все усилия, не смог пробиться, хотя и подошел так близко, что его видели находящиеся там зимовщики. Каждый раз, когда он приближался к Врангелю, его подхватывало, сжимало дрейфующими льдами и относило к острову Геральда. Лишь самолетом удалось забросить необходимые продукты и сменить людей. Радиста и врача высадить так и не пришлось.

В дрейфующих льдах «Совет» был настолько поврежден, что его машина смогла давать не более сорока оборотов в минуту. Опытный полярный капитан Дуплицкий просил меня пойти на помощь «Совету». Несмотря на наши трудности, я сообщил ему, что, если такая возможность представится, мы сделаем все, что от нас зависит. Не сумев пробиться к Врангелю, «Совет» пошел на юг, на соединение с нами, но это ему также не удалось, и он направился в Уэлен.

Семнадцатого сентября мы повредили новую лопасть. Я сообщил «Совету», чтобы он не ждал помощи от нас. Восемнадцатого мы потеряли винт целиком. Теперь положение резко изменилось. Я задержал «Совет» в Уэлене. Он готов оказать нам помощь при буксировании по чистой воде.

После аварии я разослал телеграммы в Москву, Владивосток и на Камчатку. Была установлена связь с находящимся в Анадырской губе рыболовецким тральщиком «Уссуриец». Капитан судна Кострубов немедленно сообщил о своем выходе в Берингов пролив нам на помощь. «Уссуриец» — новое, крепкое судно с машиной в шестьсот пятьдесят сил. «Совет» имеет всего шестьсот сил. На нем много пассажиров, женщин и детей. Он сам едва сможет добраться до Владивостока. По приходе в Уэлен «Уссуриец» принял с «Совета» полуторагодичный запас продовольствия, заменил часть людей своей команды на более опытных из команды «Совета», нагрузился до отказа углем и через час сообщил нам о своей готовности выйти в море.

В это время лед в Уэлене достиг восьми баллов. «Уссуриец», как неледокольное судно, в тяжелых льдах пройти не смог. Его оттеснило к островам Диомида. Там он сейчас стоит наготове.

Мы рассчитали, что дрейфом по предполагаемому постоянному течению, идущему от Сердца-Камень к Берингову проливу, нас вынесет навстречу «Уссурийцу» и, войдя в Тихий океан, то есть закончив Северный морской путь, мы пойдем на буксире «Уссурийца» во Владивосток. Но… дрейф изменился, и нас понесло обратно, а потом дальше на север.

В тылу у нас, на северо-западе, находится другое судно. Это мощный ледорез «Литке», проводящий Колымскую экспедицию. Ему также была отправлена телеграмма, но из-за плохой связи ответа долго не было. Наконец был получен известный уже вам ответ. Я послал ему снова сообщение, пока ответа нет, хотя наши радисты прилагают все усилия к установлению связи.

Тем временем из Москвы пришло распоряжение «Литке» и другим судам об оказании нам помощи. Это распоряжение все собравшиеся читали. «Литке» — конечно, мощное судно, и, если бы оно находилось близко, ему ничего бы не стоило вытащить нас. Но у «Литке» есть свои серьезнейшие задачи. Он ведет на зимовку в Чаунскую губу, за сто пятьдесят миль на восток от Колымы, несколько судов, и, пока он их не поставит в спокойное место, он к нам на помощь выйти не сможет, и мы не имеем никакого права, спасая себя, оставлять в опасности других. Правда, два его судна уже в Чаунской губе. С остальными он, вероятно, вышел на восток. Но когда он попадет к нам, неизвестно. Очень возможно, что он не пробьется и зазимует.

По данным профессора Визе, на основании сведений, получаемых нами с Чукотки из Уэлена и с Аляски из Нома, есть предположение, что противный нам ветер имеет тенденцию к переходу в благоприятный для нас. Если это предсказание осуществится, то дрейф переменится, и нас понесет в нужном направлении.

Этой ночью мы ждем вестей с «Литке». Посмотрим, что он телеграфирует… Если предпринятые мероприятия не помогут, будем искать других путей. Они уже разрабатываются…