Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Сейчас мы перейдем к подведению итогов аврала. Правда, результат аврала — смена лопастей — сведен на нет аварией, последовавшей восемнадцатого сентября, все же новые лопасти сделали свое дело. Они вытащили нас из мертвых льдов около острова Колючина в полосу дрейфующих льдов.

Нам уже советовали бросить «Сибирякова». Проходящий за кромкой льдов Дуплицкий предложил мне выслать на помощь вельботы и снять всех людей. Я ответил: «Мы «Сибирякова» бросать не собираемся». И ответ Дуплицкого был таким, как следовало ожидать от полярного капитана: «Я знаю, что у вас за люди».

За Шмидтом выступают секретарь партячейки, председатель судкома, председатель штаба соцсоревнования и ударничества и секретарь ячейки комсомола.

Потом оглашается список лучших ударников аврала, представленных к премии и награжденных почетными грамотами «за круглосуточную работу», «за руководство», «за сверхударные темпы».

Официальная часть окончена. Начинается товарищеская вечеринка, проходящая весело, несмотря на подавленное настроение, в котором находились весь день.

Ночью приходят сведения. «Уссуриец» вышел на север от Дежнева к кромке льда. От нее до горизонта чистая вода. Пошел вперед, кромка свернула на восток, уперся в непроходимые льды и вернулся к месту своей стоянки у Дежнева. «Литке» сообщил, что вышел со всеми судами в Чаунскую губу. У острова Айон его зажало льдами. Но все же один пароход проскочил в губу и стал на зимовку под защитой островов. Другой дрейфует к северу. «Литке» с остальными застрял в тяжелых льдах. Мороз шесть градусов. «Литке» работал пятью котлами — пробиться не смог. Решили выжидать.

Наш дрейф усилился, и нас несет в самую невыгодную сторону, вдаль от земли. Все сведения неутешительны. Посмотрим, что будет завтра…

27 сентября . Предсказывания Визе сбываются. Ветер начинает переходить на вест. Надолго ли? Капитан отдал приказ приготовить паруса.

Паруса! Хорошо сказать! Железные мачты предназначены только для грузовых стрел, антенны и сигнальных флагов. Теперь они должны быть переоборудованы для подъема парусов. Паруса готовят из больших, почерневших от угля брезентов, закрывающих трюмы. Собраны все брезентовые полотнища и мелкие паруса спасательных шлюпок.

Матросы под руководством штурманов и боцмана налаживают паруса и шкоты. В восемь утра, когда ветер определился, последовал приказ: «Поставить паруса!».

«Пиратский» корабль. Два течения. «Мертвое кольцо». Вперед на лебедках, тросах и ледовых якорях. Аммонал. К чистой воде. Мыс Дежнева — Берингов пролив. Тральщик «Уссуриец». Последняя льдина. Выход в тихий океан

— Поставить паруса!

«Баржа ледокольного типа» превратилась в сказочный фрегат, идущий под черными парусами пиратов.

В носовой части подняты два больших брезента. Перед ними что-то вроде кливеров из связанных вместе парусов спасательной шлюпки. На грот-мачте — самый большой парус из брезента, растянутого на стрелах. Над носовым парусом сверху надставка, пародирующая топсель. Ловкий матрос Паша Сизых лезет по вантам на макушку мачты, под клотик, и крепит самый верхний парус, кем-то в шутку названный «бом-брам-пашка-кливер». На корме на второй мачте также появляется брезентовый парус. Наш корабль не слушается руля. Для того чтобы направить его в разводье, надо маневрировать только подъемом и спуском парусов.

С переменой ветра изменился и дрейф льдов, и их стало разводить. Все весело работают. Все улыбаются. Смешно: ледокол-парусник. Ветер надувает паруса. Мы идем вперед.

Медленно, чертовски медленно, но все-таки мы идем вперед, обгоняя льды. Мы ускорили движение вдвое против дрейфующих льдов. Вместе с дрейфом мы делаем в час одну-две мили — около трех километров. Сейчас это кажется огромной скоростью.

Льды все время меняют свое положение. Часто отдельные перемычки и целые ледяные поля преграждают нам дорогу. И когда корабль, бессильный разбить преграду, упирается форштевнем в лед, мы теряем ход. С мостика несется команда:

— Спуститься на лед! Давай аммонал!

Сейчас на карту поставлено все. Мы знаем, что каждый такой мощный взрыв отражается на всем корпусе ледокола. Знаем, что течь у нас увеличивается, заклепки летят и мы подвергаем себя большому риску, но другого пути нет — надо пробиваться во что бы то ни стало.

Не всегда подорванное поле расходится настолько, чтобы пропустить корабль. Силы ветра не хватает, чтобы раздвинуть тяжелые льды. Тогда в ход пускаются дополнительные средства. С борта на лед лезут люди, тянут за собой длинный стальной трос с прикрепленным на конце небольшим якорем. Якорь выносится далеко вперед, крепится за торос. Начинается работа лебедками. Вытягивая трос, работая попеременно то носовой, то кормовой лебедками, корабль с трудом протискивается между полями.

Все на работе. Люди выбиваются из сил. Руки окровавлены, но корабль двигается вперед. От перемычки к перемычке, от разводья к разводью…

Сумерки. Прошли снова Инкигур. От Дежнева к нам навстречу пробивается «Уссуриец». Проходя вдоль берега по разводьям, ему удалось достичь мыса Инцова. «Литке» стоит на прежнем месте, зажатый льдами.

В восемь часов вечера темно. Паруса спущены, идем в дрейфе. Под парусами двигаться в темноте опасно. Можно вклиниться между большими полями и так засесть, что не выберешься.

Настроение у всех бодрое. Появилось больше надежд на будущее. Нет той беспомощности, которая, казалось, обрекала нас на неизбежную зимовку. Несмотря на перемену ветра, наши шансы на выход из льдов все еще очень слабые.

Ветер вдруг стихает. Что если он переменится и понесет нас обратно? «Уссуриец» находится всего в нескольких десятках миль.

28 сентября . Ветра почти нет. Льды дрейфуют на север. Паруса не поднимали.

Регулярно идут переговоры по радиотелефону с «Ус— сурийцем». Он сообщает, что сейчас находится около мыса Уникын, на одном меридиане с нами.

Получены сведения и от «Литке». Лед у него немного разрядился. Мороз сильный. Один из пароходов, проводимых им, потерял перо руля и управляться сам не может.

После проводки судов в Чаунскую губу «Литке» пойдет на обколку вмерзшего в лед парохода, дрейфующего на север. Потом потащит его на место стоянки. Не хватает угля. Телеграмма кончается грустно — «Литке» сомневается, сможет ли он пойти к нам и оказать помощь. Значит… «Литке» надо списать в расход при подсчете сил, которые могут помочь нам во льдах. А на «Литке» ведь было больше всего надежды…

Температура воздуха заметно падает. До самой ночи дрейфовали, зажатые льдом, прилагая все усилия, чтобы вырваться. Все время раздаются взрывы. Рвем большие заряды по курсу ледокола и маленькие прямо под самым форштевнем, чтобы разбросать скопившиеся глыбы. Две лебедки — носовая и кормовая — грохочут без остановки. Люди все время на льду.