Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Вечером захожу к Отто Юльевичу. В полумраке освещенной тусклым светом каюты в своей нерпичьей куртке и старой зеленой кепке сидит Отто Юльевич, устало откинувшись в угол.

— Можно?

— Войдите!

Шмидт приподнялся и зажег свет. Ярко вспыхнувшая лампа осветила беспорядок на столе: горы изорванных и исписанных телеграфных бланков, листы бумаги, исчерченные математическими формулами, пепельницу с кучей окурков…

— Что скажете, Владимир Адольфович?

— Отто Юльевич, я пришел поговорить с вами о нашем теперешнем положении. Какие виды и перспективы? Нас может загнать дальше на север. Вот я и решил узнать, что мы будем делать в случае зимовки?

Шмидт объясняет:

— В общих чертах перспективы вам известны. Я полагаю, что ни «Уссуриец», ни «Литке» нам реальной помощи не окажут. «Уссуриец» с его шестьюстами пятьюдесятью силами бить льды не может. Он к нам подойдет, только если льды разведет или мы выйдем за кромку льда. «Литке» так далеко, что если он и сможет к нам подойти, то будет слишком поздно. Здесь уже будут морозы и лед смерзнется в сплошную массу. Конечно, если бы «Литке» вышел немедленно, то он бы еще смог успеть. Но ведь на его ответственности целый караван судов, и пока он не поставит их в надежное место, не имеет права выйти к нам на помощь. Было бы преступлением спасать нас, рискуя десятком судов и сотнями людей.

— Значит…

— Нам придется рассчитывать на изменение ветра, течений и собственные мероприятия, чтобы иметь возможность выбраться к Дежневу.

— А если начнутся морозы и мы зазимуем?

— Тогда реализуем тот план, который у меня в проекте. Имейте в виду, что эти сведения я вам сообщаю по секрету и их пока оглашать нельзя.

План Шмидта состоял в следующем. На корабле останется минимальное количество людей. Несколько научных работников, которых может интересовать зимовка, и четырнадцать человек команды — минимум, необходимый для обслуживания и сохранения корабля. Остальные будут переброшены на берег. С Уэленом уже договорились по радио — в нужный момент будут мобилизованы ездовые собаки и команды для вывоза людей. Люди, прибывшие в Уэлен, смогут отправиться на «Уссурийце» во Владивосток, а если бухта замерзнет, зазимуют в поселке. Продовольствие, предназначенное для зимовщиков острова Врангеля, было оставлено «Советом» в Уэлене. Участники похода смогут им воспользоваться. Наиболее слабых доставит самолет Красинского, который сейчас разобран, но может быть в течение недели смонтирован. Самолетом полетят Новицкий, буфетчик Саша и двое геологов, едущих зимовать на Чукотку.

— А вы сами, Отто Юльевич, пойдете на берег или останетесь на корабле?

— Конечно остаюсь!

Последняя фраза была сказана резким тоном, совершенно необычным для начальника, всегда такого мягкого и корректного.

Он как-то выпрямился. Лицо стало суровым, а глаза жесткими. Таким я знал Шмидта только в опасные моменты на горных высотах неисследованного Памира в 1928 году. Здесь, на корабле, я увидал его таким в первый раз. Мне не надо было задавать глупый вопрос. Ясно, что начальник экспедиции, как и капитан, сойдут с корабля последними.

Шмидт продолжает говорить:

— В случае высадки на берег все будут разбиты на две бригады. Во главе бригад я назначу вас и Громова. Вас как альпиниста и человека, уже руководившего экспедициями, а Громова как спортсмена и хорошего ходока. Сейчас я уже распорядился о принятии мер к изготовлению нарт, брезентовых лодок и рюкзаков. Как только будет окончательно решено, что мы стали на зимовку, так все будет пущено в работу. — Отто Юльевич помолчал, а потом сказал:

'Сибиряков' и 'Уссуриец' в бухте Глубокой

— Но возможно, что мы еще выберемся… Визе, как и я, надеется, что ветры переменятся — для этого есть некоторые данные — и нас понесет к берегу, где мы войдем в нужное нам течение. Если кто будет спрашивать, что я вам говорил, скажите, что сейчас разрабатываются мероприятия к выходу из создавшегося положения и надо спокойно ждать, как развернутся события. Ни к чему вызывать лишние разговоры и беспокойство. Понятно?

— Есть. Все понятно! Разрешите только выяснить еще одно. Меня волнует вопрос: как быть с нашей пленкой и аппаратурой? Без них нам нельзя уходить на берег. Если вы настаиваете на том, что наша группа тоже должна высаживаться, то мы можем уходить, только взяв с собой аппаратуру и заснятую пленку, иначе вся наша работа может погибнуть.

Отто Юльевич улыбается.

— Этот вопрос, пожалуй, наиболее сложный. Тащить на руках или нартах ваш груз невозможно… Посмотрим.

— Отто Юльевич, учтите решение нашей группы. Если нам не удастся вывезти пленку и аппаратуру, то мы просим оставить всех нас на корабле на зимовку или хотя бы меня и Трояновского. Купера я снабжу «кинамо» и двумя коробками пленки и вместе со всеми отправлю на берег.

— Там видно будет… Скажите в твиндеке, что завтра на общем собрании я сделаю сообщение о нашем положении и перспективах.

— Есть!

Тральщик 'Уссуриец' у берегов Камчатки

26 сентября . Без перемен. За ночь нас отнесло еще дальше. Утром, как только рассвело, стали тормозить движение. Снова до вечера, до темноты, шипит пар, грохочет якорная лебедка. И никаких перемен.

В штурманской рубке каждый день откладывают на карте наш путь ломаными, петляющими линиями.

Все, что мы наверстали благодаря дрейфу, окончательно потеряно для нас, и скоро мы вернемся на место нашей второй аварии.

Положение начинает казаться безнадежным. Все ходят сумрачные и, пожалуй, злые. Сжав зубы, сдерживаются, но у некоторых тревога проскальзывает в голосе, во взгляде, в поведении.

Один мрачно лежит на койке и вздыхает, посматривая в мутный глазок иллюминатора, другой слоняется взад и вперед по кают-компании, то и дело подходя к карте и высматривая участок Сердце-Камень — Уэлен.

В коридоре твиндека меня останавливает один из товарищей:

— Слушайте, Шнейдеров, что вы там говорили о возможности высадки на берег? Что, есть какое-нибудь решение?

— Нет… Просто так собрались несколько человек в каюте Ретовского и прикидывали, какие у нас могут быть перспективы, если лед окончательно станет и мы зазимуем.

— Это все разговоры. Почему же никто из вас не примет мер к действительному разрешению вопроса? Ведь нас относит от берега. Несколько дней назад была возможность легко переправиться на землю и разместиться по ярангам у чукчей. Потом, когда установился бы санный путь, можно было бы на собаках перебраться в Уэлен и оттуда в бухту Провидения. Сейчас мы гораздо дальше от берега. Что ждет нас — неизвестно. Такое промедление недопустимо. Надо переговорить со Шмидтом и просить его принять экстренные меры. Ведь зимовка на аварийном корабле грозит многим…