Владимир Шнейдеров - Великим Северным (Поход Сибирякова)

Он работал в гидрографическом управлении, плавал на исследовательских судах, вел большую научную работу, выступая с трудами, имеющими важное практическое значение. В 1928 и 1931 годах Визе возглавлял экспедиции на ледоколе «Малыгин».

Интересно отметить, что при изучении дрейфа во льдах судна экспедиции Г. Л. Брусилова в 1913–1914 годах В. Ю. Визе пришел к выводу, что на определенном месте в Карском море есть земля, которая заставляет дрейфующее судно вместе со льдами отклониться в сторону от нормального направления дрейфа. И действительно, экспедиция 1930 года открыла эту землю, носящую теперь имя Визе.

Профессор В. Ю. Визе — крупный ученый, специалист по Арктике, пользующийся авторитетом во всех странах мира. Его труды о прогнозах состояния льдов, о течениях и условиях полярного мореходства заложили основу новой научной дисциплины — науке о ледовых прогнозах, имеющих решающее значение в деле арктической навигации.

В. Ю. Визе горячо поддержал предложение О. Ю. Шмидта о посылке нашей экспедиции вопреки возражениям маловеров и скептиков, суливших ей неудачу.

Не новички в Арктике и другие участники похода. С именем каждого связаны экспедиции, зимовки, открытия, борьба и победы. Все ученые — практики, прошедшие тяжелую школу лишений и трудностей в своей работе.

А. Ф. Лактионов, участник многих полярных экспедиций, руководивший несколькими из них, ученый-гидролог; В. И. Влодавец — геолог, видный исследователь Кольского полуострова, участник открытия апатитов; Л. С. Белопольский — зоолог, специалист по морскому зверю, проделавший несколько путешествий и зимовавший на Чукотке; Л. О. Ретовский — гидробиолог, также участник экспедиций на Север; единственная на корабле женщина— ученый И. Л. Русинова — геофизик, много раз зимовавшая в Арктике в самых тяжелых условиях; спокойный и вдумчивый Я. Я. Гаккель, географ и полярник; экспансивный доктор Л. Ф. Лимчер; ученые В. Н. Дмитриев, Б. П. Брунс и другие. Вместе с моряками они составляют крепкое ядро судового коллектива.

Есть еще журналисты, писатели, художники, фото— киноработники. И здесь нет ни одного случайного человека. Корреспонденты Муханов и Громов уже не в первый раз ходят с Отто Юльевичем в Арктику; фотограф Новицкий — опытнейший хроникер; писатель Семенов, художники Решетников и Канторович, авиамеханик Игнатьев, охотник Чачба — все подобраны по «экспедиционному признаку», все уже не раз бывали в трудных походах. Кино представлено моей группой, специально работавшей по экспедициям в отдаленнейших районах страны, а также за рубежом. Мы только что сдали звуковой фильм, заснятый нами в малоисследованных областях высокогорного Тянь-Шаня, и сейчас готовы снимать следующий.

Радисты Гиршевич и Кренкель — наша связь. Оба они многократно участвовали в арктических походах. Кренкель знаменит тем, что, зимуя на Земле Франца-Иосифа, сумел связаться с радистом экспедиции американца Бэрда, работавшей… у Южного полюса. Кренкель также участвовал в арктическом полете дирижабля «Граф Цеппелин».

Невозможно перечислить все экспедиции и работы, в которых участвовали наши спутники по теперешнему походу. Большинство этих людей кровно связано с Арктикой, с освоением суровых просторов «страны полунощного солнца»…

Высокие и низкорослые, толстяки и тощие, как жердь, шумные весельчаки и угрюмые нелюдимы — все разные, а теперь все они участники экспедиции на ледокольном пароходе «Александр Сибиряков» и составляют одну тесную семью, один дружный коллектив.

Судовая жизнь вошла в нормальную колею. Уже работает библиотека, приведенная в порядок веселым художником комсомольцем Федей Решетниковым. Организуются и скоро начнут работать кружки. На судне немало коммунистов и комсомольцев. Оформлены ячейки, избраны бюро и секретари. Созданы рабочие бригады из ученых и остального персонала для работ по обслуживанию корабля в помощь экипажу. Пассажиров на корабле нет и не будет. Работать будут все — каждый человек на счету.

С полубака доносятся дробные удары судового колокола, отбивающего склянки.

Началась, черт возьми, морская жизнь!

Нет лестницы — есть трап. Нет окошек — есть иллюминаторы. Пиллерсы, реллинги, бимсы, шпангоуты, коки, штурвальные…

У каждой части корабля свое название. Нос делится на бак и полубак, корма — ют. Мы живем в твиндеке. Выше идет палуба. Над ней возвышаются четыре этажа надпалубных помещений. Целый многоэтажный дом путешествует по волнам океана!

На палубе, в «первом этаже», верхняя кают-компания и каюты комсостава. Палубная команда — матросы — живут на носу. Кочегары и машинисты — на корме. Там же находятся столовые. Около помещения кочегаров — баня с душами. На «втором этаже» — каюты капитана и начальника. Над ними — штурманская рубка, помещение рулевого и капитанский мостик.

На вышке, огороженной деревянными поручнями, стоит компас и сорокакратный цейсовский бинокль «пушка».

На передней мачте, высоко над палубой, пристроена бочка. Скоро, как войдем во льды, она превратится в постоянный наблюдательный пункт.

Помещение в твиндеке специально оборудовано для экспедиции. Раньше здесь был обыкновенный трюм. Сейчас он превращен в аккуратные каюты на одного-четырех человек. Нижняя кают-компания, куда выходят двери наших кают, занята двумя длинными столами со скамейками по бокам. У входа — привинченное к полу пианино. У задней стены три больших шкафа с книгами — наша полярная библиотека. Книги самые разнообразные — будет что почитать в случае зимовки.

Основное в корпусе корабля — машинное отделение, кочегарка и три трюма, наполненные до отказа. Носовой трюм забит полуторагодичным запасом продовольствия— на случай зимовки. Центральный трюм и кормовой наполнены отборным углем — питание для нашей машины в две тысячи четыреста лошадиных сил.

— Полундра! Берегись!..

С грохотом из недр кочегарки ползет наверх по железной трубе бадья со шлаком. Вымазанный угольщик, в майке, с голыми мускулистыми руками, в косынке, повязанной вокруг шеи, и в вязаном берете, подхватывает горячую посудину, тащит ее к борту и высыпает в лоток. Шлак уходит на дно, оставляя на поверхности воды грязное пятно.

Внизу, следя за стеклышком водомера и приборами, обливаясь потом, кочегары подбрасывают лопатами уголь в топки котлов. Круглые сутки, днем и ночью, то и дело с грохотом раскрываются пасти котлов, освещая жарким красным пламенем помещение кочегарки. В огневом отсвете мелькают вздувшиеся мышцы, облитые липким потом. Усталые руки вытирают косынками пот с лица, размазывая угольную пыль.

Рядом, за низким переходом между горячими трубами, находится святая святых корабля — машинное отделение. Яркие полуваттные лампы освещают мощные шатуны. Они ходят вверх и вниз, сдержанно грохоча. Степенно ворочается толстый коленчатый вал. Бешено движутся десятки шестеренок, поршней. Витые медные трубки ведут к манометрам и счетчикам. В углу стучит динамо. Огромное помещение уходит ввысь до самого спардека. Внизу, у машины, под кругом судового телеграфа, стоит столик механика с телефоном. Машинисты и механики в синих робах все время что-то смазывают, протирают, чистят. Машины блестят. Снизу вверх зигзагами поднимаются стальные лесенки, ведущие на палубу. В отдельной клетушке — мастерская с токарным станком и тисками.