Василий Боткин - Письма об Испании

Еще в 1602 году епископ Валенсии Хуан де Рибера представил Филиппу III записку о необходимости изгнания его неверных подданных. В ней советовал он королю оставить только юношей, разослав их по каторжным работам, и младенцев, для воспитания их в католической религии. Архиепископ толедский, дон Фернандо де Сандоваль, напротив, требовал немедленного истребления вообще всех мавров с женами и детьми. Записка Риберы была принята благосклонно. Ободренный этим, Рибера представил в 1609 году другую с целию: 1) доказать необходимость изгнания мавров, если желают спасти государство от немедленного вторжения неверных, и 2) успокоить короля касательно сомнений, могущих тревожить его совесть.

«Да возьмет себе государь в образец своих славных предшественников, которые изгнали из своих областей жидов, хотя жиды были гораздо безопаснее мавров, ибо они никогда не были еретиками или отступниками и никогда не были обвиняемы в сношениях с врагами государства [54].

«Славный предок короля, Карл I(V), самый мудрый и великий государь своего века, повелел маврам принимать святое крещение или оставлять Испанию. Он надеялся, что, приняв крещение, они соделаются смеете с христианами и верными подданными. Но ныне не подлежит сомнению, что он обманулся в своем ожидании.

«Пагубные последствия, происшедшие от терпимости к тем, которые изменили истинной вере, всего лучше можно видеть во Франции. В течение почти полувека католические подданные этой страны постигнуты были всеми ужасами междоусобной войны; а если бы короли французские исполняли меры, предписанные церковию, и предали бы смерти или изгнали бы из своего королевства своих еретичных подданных, то, конечно, избежали бы несчастных последствий своего послабления и сохранили бы чистоту веры.

«Выгоды духовные и светские необходимо требуют изгнания мавров; иначе мавры в непродолжительном времени завладеют всеми богатствами королевства; ибо не только в их руках находится промышленность, но они бережливы и воздержны, работают за небольшую плату и довольствуются барышом весьма умеренным, чего невозможно испанцам. От этого происходит то, что испанцы большею частию не могут заниматься торговлею и работою и находятся в бедности. Деревни, обитаемые испанцами в Кастильи и в Андалузии, весьма беднеют жителями, тогда как деревни мавров преуспевают в народонаселении и довольстве. Испанцы, наемщики земель самых плодородных, не в состоянии платить денег за наем; мавры же, возделывающие землю самую дурную, заплатив владетелям ее третью часть сбора, не только могут сами кормиться, но еще ежегодно увеличивают свое состояние. Повсюду перемешаны они с христианами, повсюду пример их разливает яд магометанства; церкви и алтари поруганы их лицемерною покорностию и лишь наружным исполнением святых обрядов католической религии. Кроме того, они говорят также по-кастильянски, ум их более просвещен, им лучше известно настоящее положение Испании, и вследствие того они могут иметь опасные сношения с державами, враждебными могуществу Испании».

Рибера выводит из этого, что через несколько лет мавры превзойдут христиан богатством и числом и Испания подвергнется величайшим опасностям, если король не решится немедленно выслать из нее всех мавров, «удержав тех из их детей, которые не достигли еще пятилетнего возраста, для воспитания их в католической вере. Впрочем, и молодых может король удержать, употребив их частию на работы на галерах или на золотых приисках в Америке, а частию продав в рабство в Испанию и Италию. И такая строгость была бы, конечно, весьма справедливою к людям, заслуживающим, по своим преступлениям, смертного наказания. Перевоз же их в страны, имеющие одинаковую с ними веру, будет особенным знаком милосердия королевского».

Архиепископ толедский пристал к мнению Риберы; главный министр Филиппа III герцог Лерма одобрил его: изгнание было решено и повеление о нем обнародовано в 1609 году.

Оно предписывало маврам в течение трех дней, считая от обнародования его, изготовиться к отъезду в назначенные им приморские города, откуда суда будут перевозить их в Африку, и, кроме того, под смертною казнию, запрещалось им, до приезда королевских комиссаров, которым поручено было отправление их в приморские города, выезжать из тех мест, где застало их повеление. Также под смертною казнию запрещалось им вывозить с собой золото или серебро. В Бургоне повешены были 23 мавра за то, что нашли при них скрытые деньги и дорогие камни.

Знатным владельцам земель в провинции Валенсия дозволено было оставить у себя шесть мавританских семейств из ста, чтоб они учили христиан рафинированию сахара, сбережению риса в магазинах и поддерживанию каналов и водопроводов {299} . Дети моложе 4 лет могли с согласия своих родителей остаться в Испании; равным образом дозволялось также остаться всем тем из мавров, которые представят свидетельство священников своего прихода об их совершенном отречении от магометанства и о, точном исполнении всех католических обрядов.

Я привожу здесь только главные пункты повеления. Мавры были поражены ужасом; напрасно предлагали они правительству вносить утроенные налоги, напрасно просили они заступничества у французского Генриха IV, который был тогда в раздоре с Филиппом III, напрасно предлагали Генриху IV принять протестантство; религиозный фанатизм не хотел принимать никаких условий; Генрих, занятый своими смутными делами, не обратил почти на них внимания, и роковое повеление было приведено в исполнение. Порученные фанатическим, жадным к добыче матросам, множество мавров погибло в переезде. Испанский историк того времени Фонсека («Justa expulsión de los Moriscos») [55]называет двух капитанов кораблей, которые бросили в море всех мавров, принятых ими для перевоза в Африку. Кроме того, множество судов, нагруженных маврами, были занесены бурею на береговые отмели и разбились, так что в продолжение некоторого времени береговые жители Прованса называли сардины — гранадинами, по имени гранадских мавров, и не ели их, полагая, что они питались человеческим телом {300} . Немногим были счастливее и те, которым удалось, наконец, достигнуть берегов Африки: бо́льшая часть их погибла от голода и лишений среди знойных пустынь.

Трудно определить в точности число мавров, подвергшихся изгнанию; известно только, что из одной провинции Валенсии вывезено было их 140 000. Целые провинции, тысячи деревень и местечек обезлюдели; поля преданы были запустению, и земледелие упало до того, что преемник Филиппа III принужден был, для поощрения его, давать дворянские почести тем, которые займутся обработыванием земли. Но заброшенные поля Испании до сих пор свидетельствуют, как мало имела успеха эта мера. Тяжело отозвалось это изгнание на торговле и промышленности. Мавры особенно были наклонны к торговле и фабричным работам. Сукна Мурсии, шелковые материи Альмерии и Гранады, кожи и сафьян Кордовы продавались тогда по всей Европе. Мавры устроили в Испании дороги, прорыли каналы, очистили для судоходства реки, соединили торговыми сношениями все города Испании. После изгнания их исчезли даже самые предания их промышленности, фабрики пали по недостатку рабочих рук, за ними торговля и промышленность; поля лежали невозделанными, искусственные водопроводы развалились, опустелые дома деревень разрушились, и вместо трудолюбивой, живой деятельности в горах Андалузии воцарилась тишина кладбища.