Рифаа Тахтави - Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже

Второй мотив: влюбленного опьяняет вино взгляда возлюбленной, и ему не нужно другого вина. На этот мотив я сочинил следующие стихи:

Третий мотив: чувства, пробуждаемые в душе звоном колокола, если звонит искусный и умелый звонарь. Для передачи этого мотива я процитировал слова поэта:

Я добавил к этому еще несколько бейтов, в которых использовал таджнис {89}, объяснил их смысл, виды таджниса, привел ответы на некоторые грамматические загадки и т. д. Но здесь не место распространяться на эту тему.

На двадцатый день нашего плавания мы покинули Мессину, поравнялись с вулканом и миновали его. А на двадцать четвертый день прошли мимо Неаполя. На турецком языке этот город называется Пуллия. Едва мы проделали примерно девяносто миль, как ветер переменился и стал дуть навстречу кораблю, сбивая его с курса. Я вспомнил прекрасные стихи:

Сказал ас-Салах ас-Сафади {90}:

Перемена ветра вынудила нас вернуться в Неаполь. Мы стали на якорь, но в город не выходили по той же причине, что и в Мессине. Неаполь — один из самых больших городов в странах франков. Его король управляет и островом Сицилией, о котором речь шла выше. В Неаполе находится королевский двор. Арабы называют его Напл ал-Каттан (Льняной Неаполь), наверное, потому, что льняное полотно там самого высшего качества. Неаполитанское королевство около двухсот лет находилось в руках мусульман. Потом его и Сицилию завоевали нормандские христиане. Сегодня оно принадлежит итальянским христианам и даже называется Южной Италией. Как мы уже говорили, Неаполь — один из главных городов в странах франков.

На двадцать девятый день плавания мы увидели остров Корсику, которым управляют французы. Мусульмане в свое время завоевали его, но оставались там недолго. На нем родился Наполеон, известный под именем Бонапарта, который захватил Египет во время французского нашествия, а потом стал султаном Франции, хотя отец его был капитаном артиллерии.

На тридцать третий день плавания мы бросили якорь в порту Марселя. Из этих тридцати трех дней пять мы простояли в Мессине и один — в Неаполе. Если бы не ветры, которые нас задержали, мы прибыли бы немного раньше.

Мы стали на якорь в Марселе, одном из портов Франции. Нас усадили в небольшие лодки и привезли в поместье за городом, приспособленное для «карантина». Согласно их правилам, приезжающих из других стран, прежде чем допустить в город, содержат в карантине. Вспомним здесь, что говорилось о «карантине» улемами Магриба. Как рассказывал мне один уважаемый и достойный доверия магрибинец, имела место полемика между ученейшим шейхом Мухаммадом ал-Мана‘и ат-Туниси, маликитом, преподавателем в мечети аз-Зайтуна, и муфтием ханифитов ученейшим шейхом Мухаммадом Байрамом, автором нескольких книг о традиционном и рациональном, а также «Истории Османского государства» от его начала до нынешнего султана Махмуда. Спор шел о дозволенности или запретности карантина. Первый настаивал на запретности, второй — на дозволенности и даже обязательности и написал на эту тему трактат, в котором доказывает свою правоту ссылками на Коран и Сунну {91}. Первый тоже написал трактат, в котором обосновывал запретность карантина тем, что это попытка избежать предначертанного. Подобный же спор произошел между ними и относительно формы Земли, шарообразная она или плоская. Ал-Мана‘и утверждал, что плоская, а его противник — что шарообразная!

К числу улемов Магриба, считающих, что Земля круглая и что она движется, принадлежит и шейх Мухтар ал-Кинтави из земли Азават возле Тимбукту. Он автор краткого изложения основ маликитского права, в котором он опирается на «Текст Халила» {92}, а в вопросах грамматики — на Ибн Малика {93}. Ему принадлежат также сочинения о науках, явных и сокровенных, например о частях Корана, таких как вирд и хизб, в том числе хизб аш-Шазили {94}. В книге, названной им «Ан-Нузха» («Прогулка»), он рассказывает о многих науках, в том числе об астрономии, и говорит о шаровидности Земли и о том, что она движется. Он разъяснил сказанное им, и вкратце смысл его слов таков: Земля — шар и нет вреда в том, чтобы считать ее движущейся либо неподвижной. Шейх, да будет с ним мир и молитва, умер в 1226 году хиджры {95}. Ему унаследовал его внук, носящий то же имя.

Территория, на которой мы находились во время карантина, очень большая. На ней расположены дворцы, сады и добротные постройки. Здесь мы познакомились с искусством строительства в этой стране. Здания прочные и красивые, вокруг них много садов и водоемов. В первый же день нашего пребывания, не успели мы прийти в себя, с нами произошли удивительные, в большинстве своем, вещи. Нам привели нескольких слуг-французов, языка которых мы не знали. Принесли около сотни стульев, чтобы мы сидели на них. Потому что в этой стране удивляются, как это человек может сидеть на ковре, расстеленном на полу. Затем подали обед. Принесли высокие столы {96}, расставили на них белые тарелки, похожие на персидские, а перед каждой тарелкой поставили стеклянный стакан и положили нож, вилку и ложку. На каждом столе стояло по две бутылки воды и сосуды для соли и перца. Затем вокруг столов расставили стулья — каждому по стулу. Принесли еду и поставили на каждый стол большое блюдо или два. Один из сидящих за столом должен был черпать из блюда и делить на всех. Положенное в его тарелку каждый разрезает ножом и отправляет в рот с помощью вилки, а не пальцами. Не положено есть руками, а также пользоваться чужими ножом и вилкой или пить из чужого стакана. Они утверждают, что так чище и избавляет от дурных последствий.

Франки, как мы заметили, никогда не едят из медной посуды, даже луженой. В ней только готовят еду. Они всегда используют эмалированную посуду. Трапеза у них состоит из нескольких перемен, насчитывающих разное количество блюд. На первое подают суп, потом различные виды мяса, потом овощи, мучные изделия, затем салат. Бывает, что тарелки окрашены в цвет блюда, для которого они предназначены, тарелки для салата, например, зеленые. Трапеза завершается фруктами и ликером, которого они, правда, выпивают понемногу, а в самом конце — чаем или кофе. Такого порядка придерживаются и богатые и бедные, каждый соответственно своим возможностям. Съев одно блюдо, человек меняет свою тарелку и берет неиспользованную для следующей перемены.