Адий Шарипов - На дальних берегах

1960 год вошел в историю Африки как год независимости. Семнадцать независимых государств появилось тогда на карте черного континента. Среди них была и республика Сенегал. Это явилось крупной победой национально-освободительного движения африканских народов.

Борьба африканцев не прекращалась в течение всего периода колониального господства. Хорошим примером для них послужила Великая Октябрьская социалистическая революция, в результате которой было создано первое в мире государство — СССР.

Особенно широкий размах получило национально-освободительное движение после второй мировой войны, когда от капиталистического мира откололся целый ряд европейских и азиатских государств и была создана единая мировая социалистическая система. Африканский народ уже был не одинок: ему обеспечена горячая дружеская поддержка социалистических стран и всех прогрессивных сил мира. Кроме того он взял на вооружение опыт национально-освободительной борьбы, накопленный другими странами.

Официальным днем независимости в Сенегале считают 4 апреля.

…В двенадцать часов дня члены нашей парламентской делегации спустились в холл второго этажа. Там должна была состояться встреча с работниками советского посольства. Гости и хозяева расселись за небольшими круглыми столиками.

Распоряжался Геннадий Дмитриевич Соколов, успевший к этому времени переодеться в легкую белую сорочку с короткими рукавами. Чуть полноватый, с карими смеющимися глазами, он изъявлял полную готовность показать нам все, что мы пожелаем. Когда зашла речь о поездке в сельские районы страны, Геннадий Дмитриевич предложил поселок Кайяр, расположенный в семидесяти километрах от Дакара. Это недалеко, что весьма важно при занятости делегации.

— Ну, вам виднее, — сказал руководитель делегации Ю. И. Палецкис. — Вы хозяева, вы и командуйте.

— Тогда едемте! — предложил Геннадий Дмитриевич, поднимаясь.

— Как, прямо сейчас?

— Конечно. Зачем откладывать?

Все поднялись и гурьбой направились к выходу. Внизу, едва мы показались на улице, к нам вновь кинулись чистильщики и торговцы. Наконец все расселись по машинам. На этот раз, проехав через весь город, нам удалось рассмотреть, что представляет собой столица Сенегала. Центр Дакара очень красив: прямые, по-европейски спланированные улицы, современные здания, возведенные по последнему слову архитектуры. Городской пейзаж оживляют многоэтажные ультрамодерновые коробки из стекла и бетона. Но вот мы миновали центр и словно попали в иной мир. Бесконечные ряды лачуг, тесно прилепившихся одна к другой, о планировке нет и речи. Машины медленно пробираются какими-то кривыми проулками, по которым едва ли пройдут трое пешеходов в ряд. Нигде ни дерева, ни кустика, одна желтая глина глухих дувалов, пыль, сухая потрескавшаяся земля.

Квартал Фас — это так называемый временный квартал. Здесь в страшной тесноте, в хижинах из кусков старого железа живут те, кто пришел в Дакар в поисках работы. Улицы завалены гниющими отбросами, мухи разносят заразу. За каналом Гёль-Тапе начинается Мадина, совсем недавно здесь были обширные болота — рассадники желтой лихорадки. Когда-то европейцы и африканцы жили вместе. Большие благоустроенные дома белых чередовались с глиняными хижинами черных. Из-за большой скученности часто возникали эпидемии. И европейцы нашли выход: они выселили африканцев в специальный квартал — Мадину. Сейчас основная часть населения Дакара — как раз те самые торговцы безделушками и чистильщики обуви, которые атакуют приезжих на сверкающих улицах центральных кварталов столицы. Пока мы проезжали кривыми улочками Мадины, нам изредка попадались прохожие: изможденные, мрачные фигуры с серыми, будто пылью покрытыми лицами. Облик здешних обитателей был под стать всей безрадостной картине унылых кварталов. Выделялись лишь одни глаза, огромные, опушенные длинными ресницами. Впоследствии мы узнали, что в большом с полумиллионным населением Дакаре работой обеспечены только треть жителей. Это — служащие государственных учреждений, рабочие порта и небольших предприятий. Остальные же — безработные, вынужденные отчаянными усилиями сводить концы с концами, чтобы не умереть с голоду.

Внезапно узкий кривой проулок оборвался, и мы очутились на обширной многолюдной площади. Глазам представилась красочная картина: прямо на земле навалены горы всевозможных плодов. Мы попали на рынок. Но кто тут покупатель, а кто продавец? Множество народу бродило между грудами всевозможных плодов: бананы, ананасы, манго, апельсины, лимоны, дыни, капуста, орехи. Продвигаясь в немыслимой толчее базара, мы с любопытством осматривались по сторонам. Шумел, переливался красками дакарский рынок.

Но вот один, другой из нашей группы приостановились и с недоумением закрутили носами. Откуда-то ударил такой нестерпимый запах, что перехватило дыхание.

Водитель машины, пробиравшийся в толпе базара за нами, пояснил, что зловонный запах, так неприятно поразивший нас, исходит из открытой канализации, протекающей едва ли не под ногами. В наших глазах разом поблекли краски африканского базара, настолько дико, необъяснимо показалось нам соседство изобилия плодов и смрада большого города.

— Идемте, товарищи, к машинам. Да и времени, признаться, маловато.

Выбравшись из пыльных улочек окраин, машины понеслись по широкой равнине. Асфальтированное шоссе ровной лентой уходило вдаль, и нигде не было видно ни одного предмета, на котором мог остановиться взгляд. Безжизненная, похожая на пустыню, равнина. Быстрый бег машин, шуршанье горячего сухого воздуха навевали дорожную дремоту. Все молчали, подавленные необозримым пространством выгоревшей под жарким африканским солнцем саванны. Вдали, у самого горизонта, копились мутные волны зноя. Солнце стояло почти над самой головой.

Но вот впереди что-то завиднелось, и все оживились. Скоро можно было разглядеть, что это лес, небольшая роща баобабов. Издали роща выглядела очень живописно, и мы уже предчувствовали тень и прохладу под ее ветвистыми кущами. Однако велико же было наше разочарование, когда мы подъехали ближе. Баобаб — дерево без листьев, и лучи солнца падали сквозь его сухие ветви, совершенно не оставляя на потрескавшейся земле никакой тени. Толстые корявые стволы деревьев казались испепеленными и обугленными, они походили на ощипанные ноги гигантских журавлей. Глядя на это мертвое, выжженное царство, не верилось, что оно в состоянии ожить и даже зазеленеть. Но нет, оказывается, баобабы чрезвычайно живучи и вполне приспособились к палящему зною. В апреле в Африке разгар лета, более шести месяцев на землю не упало ни капли дождя, и чтобы выжить, перенести великую ни с чем не сравнимую сушь, баобабы как бы законсервировались, свернули свою жизнедеятельность. Но вот подойдет июль, наступит период дождей, и тогда не только эти гигантские деревья, но и вся саванна, вся простирающаяся до горизонта безжизненная пустыня оживет, зазеленеет, и тогда Африка станет такой зеленой, какой ее описывает Э. Хемингуэй в своей замечательной, полной любви книге «Зеленые холмы Африки». Сами баобабы покроются темно-зеленой листвой и малозаметными желтоватыми цветами.