Адий Шарипов - На дальних берегах

— Юстас Игнович, почему бы вам не написать о том, что вы видели и пережили? Интересная, поучительная бы книга получилась.

— Как-то все руки не доходят, — со вздохом сожаления ответил мой собеседник. — Работы по горло. Но я вообще-то не бросаю этой мысли. Как-нибудь обязательно засяду за стол и напишу.

И в тот момент, когда мы, горсточка советских людей, в немецком рейсовом самолете пересекали европейский материк, когда еще остры были впечатления от Лондона, города богачей и нищих, города фешенебельных буржуазных кварталов и рабочего Ист-Энда, в тот момент наш дорожный неторопливый разговор с Ю. И. Палецкисом, сыном литовского кузнеца и крупным деятелем советского государства, представлялся мне исполненным какого-то особенного, если хотите, исторического смысла. Во всяком случае, уже одно то, что мы, представители самых угнетенных ранее народов, летим сейчас на большой международный форум парламентариев, было довольно символично.

…Во Франкфурте-на-Майне мы пробыли недолго — ровно столько, сколько времени понадобилось, чтобы сменить самолет. В памяти остался просторный стеклянный аэровокзал, длинные, полные света залы, обилие магазинов, переполненный ресторан и множество машин. Дальнейший путь нам предстояло проделать на самолете французской авиакомпании «Эр-Франс».

Расстояние между европейскими городами для современного транспорта невелико: до Цюриха, например, мы летели немногим более получаса. Цюрихский аэропорт поражает даже искушенного пассажира. Огромное летное поле напоминало мне море во время весеннего ледохода. Как серебристые льдины, двигались по нему большие и малые самолеты. Одни только что совершили посадку и, погасив скорость, осторожно пробирались к месту стоянки, другие, наоборот, выбравшись из аэродромной сутолоки, с головокружительной скоростью разгонялись для взлета. На первый взгляд передвижение самолетов по полю хаотично и бессистемно, — так снуют в прозрачной горной струе узкие силуэты рыб. Но опыт и умение диспетчеров оберегают невиданное скопление самолетов от столкновений. Машины то вдруг сходятся настолько близко, что едва не задевают друг друга крыльями, то скапливаются целыми стаями и, дрожа от напряжения, пережидают минуту, другую, чтобы двинуться к стоянке, но все время какое-то «чуть-чуть» оберегает их от столкновения. Кипит, ни на одну минуту не прекращается напряженная жизнь в аэропорту. Такое оживление объясняется тем, что Цюрих лежит на перекрестке больших международных дорог. По одну сторону Африка и страны Америки, по другую — Европа и Азия. За полтора часа до наступления полуночи по среднеевропейскому времени мы вылетели в Дакар.

Ровно шесть часов беспосадочного полета понадобилось компании «Эр-Франс», чтобы доставить пассажиров из Цюриха в столицу Сенегала.

Был ранний час, рассвет едва обозначался, поэтому ожидание, что Африка встретит нас знойным сухим дыханием, не оправдалось. Утро наступило тихое, мягкое, дул приятный ароматный ветерок. Поглядывая на высокое чистое небо и касаясь влажных перил трапа, мы спустились на африканскую землю.

Аэропорт в Дакаре, пожалуй, самый крупный на африканском континенте. Отсюда гигантские самолеты различных авиакомпаний стартуют в страны Азии, Африки и Латинской Америки. Дакар с полным основанием можно назвать воротами Западной Африки.

Дорога из аэропорта в столицу идет по берегу Атлантического океана. Рассвет все шире разливается над бескрайней водной пустыней. Машины несутся по прекрасному асфальтированному шоссе. Слева от нас, в сторону океана, через равные промежутки времени ослепительно вспыхивает и тут же затухает свет какого-то прожектора. На мой вопрос Геннадий Дмитриевич Соколов, временный поверенный в делах СССР в Сенегале, встретивший нас в аэропорту, объясняет, что это маяк, кстати, самый мощный в Западной Африке. Дакар не только перекресток больших воздушных магистралей, но и крупный морской порт.

Дорога огибает холмы, на которых сооружен маяк, и идет дальше, мимо старого аэропорта Уакам, с которого когда-то совершались первые трансатлантические перелеты. Потом он был превращен французами в стратегическую военно-воздушную базу. В настоящее время французских войск там нет: эвакуированы.

Незаметно въезжаем в город. С одной стороны дороги тянутся земельные участки, приготовленные для застройки, с другой — уже готовые кварталы, в которых живут государственные служащие. В сторону океана ведет красивое шоссе. Там, на самом берегу Атлантики, в зелени пальм и цветочных кустов раскинулся роскошный квартал Фанн — красивые виллы знати: министров, высших административных чиновников, директоров крупных торговых фирм, заводов, фабрик.

Пятиэтажная гостиница «Южный крест» находится в центре города. Здесь заблаговременно забронированы номера для советской делегации, прибывшей на очередную сессию Межпарламентского Союза.

В номере мне показалось влажно и жарко. Я потянулся было распахнуть окно, однако вспомнил, что в гостинице такого класса несомненно должна быть установка для кондиционирования воздуха. На стене висел небольшой ящичек, напоминающий репродуктор. Две кнопки — зеленая и красная. Какая же для включения? На всякий случай нажал красную. В ящичке негромко загудело, и в комнате повеяло холодом. Скоро стало настолько прохладно, что я выключил аппарат.

Из Москвы мы вылетели более суток назад. По существу все время провели в дороге. Позади остались Лондон, Франкфурт-на-Майне, Цюрих. В ушах стоит надоевший гул моторов самолета. Хочется лечь и вытянуться, закрыть глаза. В номере стояла широкая деревянная кровать из дорогого дерева. Я лег, но тут же поднялся. Одеяло и постельное белье оказались настолько влажными, будто их отжали после стирки. Сначала я подумал, что это сделали специально, чтобы приезжающие меньше страдали от африканской жары. Однако вскоре выяснилось, что виной тому чрезвычайная влажность воздуха. Близость Атлантического океана делает воздух настолько насыщенным влагой, что в первые дни у меня было ощущение будто я не дышу, а глотаю теплую воду.

Лежать на влажных простынях не слишком-то приятно, и я поднялся, чтобы пойти прогуляться по незнакомому городу.

Внизу, в холле и баре, было еще безлюдно, отель спал. Я миновал прохладный вестибюль и сквозь блистающие двери вышел на улицу. Боже мой, какой вдруг поднялся шум! Со всех сторон ко мне с громкими криками устремились грязные худенькие ребятишки с маленькими ящичками в руках. Малолетние чистильщики были постоянно на страже и караулили каждого, кто показывался из дверей отеля. Они окружили меня, наперебой предлагая свои услуги. Стараясь перекричать друг друга, ребятишки походили на птенцов в гнезде, отчаянно требующих корма.