Адий Шарипов - На дальних берегах

Неожиданно, без всякой связи с прежним разговором Секу Туре заговорил о недавней поездке делегации Демократической партии Гвинеи в Советский Союз. Помянув о встречах с советскими руководителями, о проведенных переговорах, о достигнутых соглашениях, президент сказал:

— Наша страна очень богата бокситами. И что важно — руда залегает совсем не глубоко, разрабатывать ее легко. Но ваши товарищи, когда мы завели с ними речь, предложили нам такие условия, что мы вынуждены были отказаться. И сколько мы ни настаивали — ничего не вышло. Сейчас мы договорились с итальянцами.

Выслушав недовольную речь президента, я заметил, что вина за срыв переговоров о совместной разработке бокситных месторождений лежит отнюдь не на советской стороне. Насколько мне известно, гвинейские должностные лица не согласились со сметой строительства бокситового рудника, составленной советскими специалистами. Они почему-то посчитали, что строительство обойдется им слишком дорого. А ведь смета составлялась с учетом местных условий, — наши инженеры побывали в Гвинее и досконально изучили все варианты…

Президент воскликнул:

— Но итальянцы-то обещали построить дешевле!

— Что же, как говорится, поживем — увидим. Но лично мне не верится, чтобы фирма взялась за стройку заведомо себе в убыток. Здесь что-то не то.

Видимо, президент и сам подумывал о том же: в соблазнительной дешевизне итальянского проекта он подозревал какие-то не совсем еще понятные расчеты.

— Ладно, увидим, — со вздохом произнес он.

Дальнейшая беседа не представляла ничего интересного, — так, обычные вежливые пожелания при расставании. Направляясь к себе в гостиницу, мы не в состоянии были подумать ни о чем другом, кроме как о стакане какого-нибудь прохладительного-напитка…

В свободное от встреч время, как я уже говорил, мы изнывали от безделья.

Наше пребывание в Конакри как-то скрашивали ежедневные купания в океане. Если только волнение было невелико, мы отправлялись на пляж. Пляж находился в черте города, и пребывание на нем иностранцев не запрещалось.

Запомнилось первое знакомство с океаном. Едва приехав, мы быстро переоделись и с разбегу бултыхнулись в воду. Каково же было наше изумление, когда мы увидели, что глубина у берега достигала нам до колен! Протерев глаза, я заметил: какой-то молодой человек на берегу, глядя на нас, заливался веселым смехом. Потом он громко окликнул нас:

— Сейчас же отлив! Шагайте дальше.

— О, советский! — обрадовались мы земляку.

— Конечно, — ответил парень. — А вы случайно не писатели? Мы слышали, что приехали какие-то, а встретиться не удалось…

Встречи, подобные этой, помогали нам коротать долгие и скучные часы ожидания. Работники советского посольства были частыми посетителями городского пляжа. В разговорах с нами они жаловались на тоску по родным местам, признавались, что экзотикой сыты по горло, интересовались, как идут наши дела. Что мы могли ответить на их участливые расспросы? Ответ один: ждем. Пока где-то что-то решается, нам остается лишь запастись терпением.

Имея много свободного времени, я очень переживал, что не знаю языка. Ведь встречи с незнакомыми, случайными людьми, разговоры и сценки на улицах, площадях, рынках, в магазинах представляют едва ли не самое впечатляющее в путешествиях. А без языка мы превращались в сторонних наблюдателей, и настоящие записки могли быть во много раз интересней, если бы автор их не зависел целиком от переводчика.

Мест увеселений в Конакри не имелось, в столице не было даже более или менее приличного ресторана. В тех заведениях, где мы обедали, нас поражала непомерная дороговизна. Гвинейский франк день ото дня обесценивался, и стоимость жизни постоянно росла. Небольшая бутылка обычного местного пива стоила доллар. Скромный обед на одного человека требовал двадцати долларов. Поэтому, я думаю, понятно то нетерпение, с каким мы дожидались дня, когда придет пора отправляться на аэродром. Утешало и то, что нам откровенно завидовали знакомые сотрудники советского посольства: как бы то ни было, а скоро мы очутимся дома!..

От нечего делать я однажды перелистал книги, подаренные мне Секу Туре. Не все они оказались сборниками речей и докладов, одна из них: «Стихи». По моей просьбе переводчик составил подстрочник некоторых стихотворений. В каждом своем стихотворном произведении президент-поэт восхвалял Демократическую партию Гвинеи и, как правило, заканчивал его каким-либо ударным политическим лозунгом. Конечно, по подстрочному переводу трудно судить о достоинствах языка, стиля, ритма, но в общем-то не ошибусь, если скажу, что в основном стихи президента выполняют агитационную задачу.

В один из последних дней нам передали, что поэт Ненекали Камара приглашает нас к себе домой. Это был визит, от которого мы ждали многого. Ведь до сих пор все наши встречи происходили на официальном уровне. Теперь же нам предстояло увидеться с собратом по перу в непринужденной и совершенно ни к чему не обязывающей обстановке, — посидеть, поговорить, обменяться мыслями и впечатлениями.

Поэт Ненекали Камара занимал отдельный дом недалеко от нашей гостиницы. Мы знали, что помимо поэзии и драматургии наш коллега значительную часть времени уделяет и государственным делам. В настоящее время он является Государственным секретарем по научно-исследовательским работам.

У калитки нас встретил рослый, очень представительный господин лет пятидесяти. Это был хозяин дома. Поэт провел нас через широкий двор к одноэтажному особняку.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — приговаривал он, вводя гостей в приемную.

Во всю длину просторной продолговатой комнаты стоял стол, — вернее, несколько столов, составленных один к другому и покрытых пестрой скатертью. У дальней стены красовался буфет. Стены комнаты были украшены скульптурными изображениями голов всевозможных зверей.

Мы уселись в мягкие покойные кресла.

Настраиваясь на дружескую беседу, я передал хозяину небольшую книжку — сборник изданных в Москве стихотворений африканских поэтов. Как всякий литератор, он с профессиональной бережностью и любовью взял в руки книгу, но, едва взглянув на нее, отложил в сторону, и тотчас на лице его снова появилось напряженное ожидание… Забегая вперед, скажу, что ни о каком откровенном, сердечном разговоре нечего было и думать. Хозяин дома проводил запланированное свыше мероприятие, и всей его заботой было (так показалось всем нам) не сказать ничего лишнего. Ответы Ненекали Камара были кратки, сухи и как две капли воды походили на то, что мы уже слышали от самого Севу Туре. Он подтвердил, что Джибриль действительно находится в экспедиции, что Гвинейский комитет по связям с писателями стран Азии и Африки существует и работает, — в частности, в прошлом году поэты Гвинеи принимали участие в пекинском симпозиуме.