Владимир Рудим - Золото Севера

— Ой, Есенин! — просияла Кочева. — Знаете наизусть? Вот хорошо, будете нам читать.

Слава богу! Кочева протягивает руку:

— Ираида Александровна. Но это очень длинно, мы тут все по возможности сокращаем. Зовите просто Ираида. Или, как Сухов, — Звероида.

Неожиданно спрашивает:

— Бороду вы отращиваете, конечно, для таежной романтики?

— Говорят, комары меньше кусают.

— Познакомьтесь с моим коллегой, геологом партии. Степа! — позвала она.

К нам подошел обладатель двух фотоаппаратов.

— Сухов.

Не фотокорреспондент! У меня отлегло от сердца.

— Вы лучше оснащены, чем я, — два фотоаппарата, — говорю Сухову.

— Один. Второй — это механическая бритва.

— Ну, довольно разговоров, — говорит Кочева. — Нам с Жорой пора в маршрут, а остальных прошу к «столу». Слава, угости чайком. И извините, что я вас покидаю. Маршрут откладывать нельзя.

— Всех свистать на чайный пир! — кричит Слава.

И Владик в самом деле засвистел: он звал Рыжика. Собака не откликалась. Владик еще раз свистнул. Рыжик пролаял. Он стоял на берегу, уткнувшись носом в песок. На новый призыв Владика залаял еще раза два и опять — нос в песок, будто в нору. Так Рыжик спасал от комаров свое самое уязвимое место.

Владик взял собаку на руки, принес «к столу».

— Не визжи, ты же мужчина!

Пьем чай. У ног Владика сидит Рыжик. Тоже пьет чай. Владик макает сухарь в кружку и кладет в пасть Рыжику. Он тут же роняет сухарь (горячо!). Потом снова берет и с наслаждением грызет, рассыпая крошки.

Случайно я обратил внимание на Юру. Он пожирал глазами летчика. Потом сказал, обращаясь к Агееву:

— Мне бы полазить по самолету. Разрешите?

— Допьем чай и полазишь. Только чтоб ничего не отвинчивал!

Вскоре Агеев повел Юру и Славу к своей «аннушке».

Юра проворно взобрался внутрь, осмотрелся, хлопнул овода. Потом прошел к самой кабине. Два высоких пилотских кресла, циферблаты, стрелки, кнопки. Глаза загорелись. Юра, конечно, видел самолеты — они часто пролетали над его поселком, — а вот побывать внутри не приходилось. Поэтому он так жадно всматривался во все.

— Интересует? — раздался сзади голос Ивана.

— Ага! — выдохнул Юра. — Можно подержаться за рога?

— Рога? — рассмеялся Агеев. — Эх ты, оленевод! Это штурвал. Ну, садись.

Парень взобрался на высокое кожаное кресло второго пилота. Ноги поставил на педали. Потянулся к штурвалу, сжал его крепко, словно он мог вырваться из рук. Юре сейчас вспомнилось, как он несколько лет назад впервые сел на оленя и, боясь свалиться, ухватился за рога. И сейчас у него сердце так же колотилось от волнения.

— Ну, хватит, Юрка, а то еще улетишь! Потом гоняйся за тобою в небе.

А Юре и впрямь захотелось полететь. Нажать какую-нибудь кнопку и взвиться птицею над тайгою. Ему было сладостно и страшно. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.

И вдруг у него прорвалось:

— Товарищ Иван Агеев, как бы разочек покататься с вами?

Иван улыбнулся.

— Покататься? Как на саночках?

— Ну, это, полетать!

Агеев подумал:

— Пожалуй, можно. Сейчас я полечу в соседнюю партию — аккумуляторы к рации отвезу, а потом буду возвращаться тем же путем обратно — вот и покатаешься. Постой, не пляши раньше времени. Получи сперва разрешение у начальника партии.

— У Кочевой? Но ведь она в маршруте! А что, если спросить разрешения у Сухова? И Славка тоже полетит.

— Не дури, Юрка, — сказал Слава. — Без Ираиды Александровны нельзя. Полетишь как-нибудь в другой раз. Не помрешь.

Лицо Юры стало таким, будто он разгрыз зеленую сливу. Отказаться? Нет, это сверх его сил!

Он пошел к Степану Донатычу.

— Будь я начальником партии, я, конечно, разрешил бы. Но… тут нужна Кочева.

— Так ее же нет!

— Нет. Тогда решай сам.

Юра отошел, столкнулся с Семеном.

— Лети! — сказал тот. — Да Кочева еще из маршрута не вернется, а ты уже будешь здесь. Дуй!

И Юрка, соврав Агееву, что получил разрешение, улетел. В воздухе он забыл обо всем на свете. Он сидел на свободном кресле второго пилота, рядом с Агеевым, сжимал штурвал и был наверху блаженства.

…Когда Кочева вернулась и узнала, что Юра улетел, что до сих пор не вернулся, она очень рассердилась. Потом злость сменилась беспокойством: прошло два дня, а об Агееве, о Юре — никаких известий. Лишь на третий день появилась «аннушка». Села на той же косе. Показался Юра.

— Вернулся, герой, — произнес Жора. — Сейчас тебе влетит.

Если б тут был Мыкола Карпович, он сказал бы: «Зараз будэ блыскавка».

Действительно, молния была. Влетело от Кочевой и Юре, и Агееву.

Юрка молча, виновато стоял, вертел в руках шлемофон (где-то достал старый), а Агеев, выждав, пока из Кочевой «выйдет пар», похлопал ее по плечу:

— Ну, всыпала нам и хватит. Отдохни. А то я к вам больше не буду летать. Между прочим, из Юрки может получиться летчик. Чувствую.

Кочева снова и снова рассматривала карту.

«Сколько маршрутов сделали, — думала она, — а взаимоотношения нижнеюрских и верхнеюрских отложений до сих пор не выяснены. Как они лежат? Существовал ли перерыв в отложениях? Или, может быть, в предыдущих маршрутах пропустили отложения средней юры?.. Надо пройти маршрут по речке Пятковской. Там должны быть коренные обнажения пород. Возможно, там и обнаружим контакт толщ, да и фауну среднеюрскую поищем».

Ираида Александровна, достала из полевой сумки складной рабочий планшет и нанесла на него пунктирную тропку маршрута.

— Со мной пойдут Слава и Юра. Собирайтесь, друзья. Захватите все необходимое. И продуктов дня на четыре. Идем далеко, на Пятковскую. Возьмем с собой резиновую лодку, донесем до речки, спрячем ее от медведей в кустах и затем обследуем верховья реки. А когда вернемся — на лодке спустимся к устью и там по Омолону догоним остальных.

Она улыбнулась, вспомнив, как Сухов зовет Юру и Славу: «омолонские близнецы». Какие же они близнецы? Слава высок, Юра пониже, Слава блондин, Юра брюнет, смугл, его легко принять за цыгана, Слава рассудителен, как взрослый, о нем уже можно определенно сказать, что он серьезно увлечен геологией, Юра еще неуравновешен и непоседлив, отчаянный фантазер и еще не известно, какой выберет путь в жизни.

Резиновая лодка весит не много — всего каких-нибудь килограммов шесть. Очень удобная штука для геологов. Надуть несложно: насосом совсем быстро, а нет насоса — ртом. И плыви в любом направлении! Водный путь кончится — сложи лодку, затолкай в рюкзак и шагай дальше.

Хотя лодка не тяжела, но у Славы и Юры рюкзаки уже были наполнены, пришлось попросить безотказного Владика. Двинулись цепочкой: впереди Владик и Слава, за ними Юра, замыкающая Кочева: «Чтоб ребят было видно, не потеряются». Километра через четыре наткнулись на старую ламутскую лыжу. Юра взял ее в руки, начал внимательно рассматривать. Он стал наблюдательным, он знал, что в тайге любая находка может научить многому. Лыжа была широкая, подбита камусом — шкурой с ног оленя.