Роман Кашигин - Записки каннибала

Полицейский шепотом сказал несколько слов рыбаку и тот хоть и нехотя, но отошел.

Только после этого Лулу, наконец, смогла протиснуться к гробу, чтобы в последний раз поцеловать покойного. Но как? На лицо Жака была напялена нелепая старая маска, а изо рта торчала трубка для подводного плаванья. Идиотская ситуация! Неожиданно для самой себя, Лулу начала содрогаться от приступов смеха. Стоящие рядом люди сначала с интересом за ней наблюдали, но потом из толпы раздались редкие смешки, постепенно перешедшие в гогот. А уже через минуту громко смеялась и вся площадь.

— Прекратить! — начальник полиции сделал свирепое лицо и вытащил пистолет.

Но смех не прекращался. В конце концов, полицейский начал смеяться и сам.

— Ладно, давайте его скорее закопаем, — утирая слёзы с глаз, приказал он, — иначе вся деревня начнёт страдать от недержания мочи. Принесите крышку!

Крышку принесли, но накрыть ею усопшего удалось не сразу, так как пришлось подрезать ласты и проделывать отверстие для выхода трубки. Все это время деревня просто угорала от смеха.

Вряд ли сам Жак мог предположить, что у него на похоронах будет так весело.

Вечером этого же дня Марк и Оливье постучались в дверь к Лулу. На Лулу был одет пеньюар и она жестом пригласила учёных войти. В комнате был всего лишь один стул и поэтому друзья уселись на кровати. На столе стояла почти пустая бутылка коньяка, а Лулу была пьяна.

— Бедный Жак, — вздохнул Марк.

— Тебе его жаль? — удивилась Лулу, — да у него как раз всё хорошо! Он надел ласты, и теперь спокойно лежит и разлагается.

— Ну, послушай, — начал было Марк.

Но Лулу резко перебила его:

— Закрой мандибулу! У Жака нет больше проблем, но они есть у меня. Дом и все имущество он оставил своей бывшей жене и детям, а меня через две недели выпрут из нашей парижской квартиры, так как она принадлежит Зоологическому Обществу. Все, что мне останется это коллекция раков и старенький Пежо, на котором я повезу и этих раков к себе в деревню.

Она распалялась всё больше и больше и её огромные сиськи под пеньюаром уже ходили ходуном. А Марк и Оливье следили за ними, не отрываясь.

Лулу допила остатки коньяка и стала орать еще громче:

— Жак, ну почему ты со мной так поступил?

В тусклом освещении её глаза блестели как у кошки:

— Почему ты не подумал о своей Лулу, перед тем как утонуть? Или все мысли были только о раках? Может и утонул ты специально, чтобы покормить крабиков?

Если бы кинематографисты в этот момент увидели Лулу, то без всяких сомнений пригласили бы её на роль Жанны д'Арк.

— Жак!!! Ты слышишь меня придурок??? Тебе нужны раки??? Ну, так вот они! Вуаля!

Проорав это, Лу стянула с себя пеньюар, под которым не оказалось никакой одежды, залезла на кровать и встала раком.

— Ой-ой-ой, — покачал головой Оливье, — а девчонка-то от горя совсем разума лишилась.

— Ну, где вы, членистоногие? — прохрипела Лулу, призывно направив на друзей свои довольно большие и пухлые половые губы.

Марк и Оливье смотрели на них как завороженные.

— Ну что будем делать коллега? — наконец сказал Марк и в его глазах сверкнул огонёк, — безутешная вдова требует, чтобы её утешили. Думаю, что мы не имеем права ей в этом отказать.

— Послушай Марк, — несколько растерянно отвечал Оливье, — но, по-моему, это не очень хорошо. Ведь мы только что похоронили Жака и в тот же вечер отъебать его жену? Наверно, это не совсем правильно. В конце концов, Жак был нашим другом! Давай это сделаем завтра? А?

— Видишь, как вдова скорбит? Такие вещи нельзя откладывать. Но ты прав и чтобы соблюсти приличие мы оденем чёрные траурные гандоны!

— Ну что ж, — расстегивая ширинку, согласился Оливье, — наверное, это решает дело. Прости нас Жак!

И в этот момент откуда-то глубоко из-под земли раздалось:

— Эй, черти! А что это вы там задумали? Стоило мне только умереть, как вы уже тут как тут.

Друзья остолбенели. Голос был искажен, как будто доносился из трубы, но без всяких сомнений, это был Жак!

— Учитель, это ты???

— Ладно, черти, что с вами поделаешь? Так и быть, отъебите её хорошенько!

Марк и Оливье с облегчением вздохнули и начали снимать штаны.

— Но только РАЧКОМ!!! — прогремел приказ.

Почему все не так? Вроде все как всегда:

То же небо, опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода, Только он не вернулся из боя

Вы читали Кастанеду? Извините, за дурацкий вопрос! Ну, еще бы, кто же не читал старика Кастанеду! Так вот если помните, дон Хуан не советовал дружить с шакалами, так как шакалы обманщики и шутники. А вот из змей, по его словам, выходят замечательные друзья.

На нашем участке в Уганде была нора, оставленная термитами. В ней-то и поселилась змея — молоденькая черная мамба. Естественно, вначале её появление не вызвало у меня никакого энтузиазма, ведь мало кто будет испытывать радость от такого соседства. Есть даже заболевание — герпетофобия — боязнь змей и ящериц. Признаюсь, у меня была мысль зарубить её лопатой. Но не смог. Как можно убить существо только за то, что родилось ядовитым? И мы стали мирно сосуществовать…

Постепенно наши отношения налаживались, мы перестали бояться друг друга, пришло осознание, что её яд не для меня, а моя лопата не для неё. Мы стали встречаться примерно раз в неделю, обычно вечером, когда день уже клонился к закату. Я брал стул, садился примерно в 3–4 метрах от её норы, и мы вместе провожали уходящее солнце. Иногда даже беседовали. Хотя слово «беседа» наверное, не совсем правильно характеризует то, что происходило. Мамба никогда ни о чем меня не спрашивала. Она и так уже всё знала. Я же любил задавать ей разные вопросы, и она снисходительно, не показывая своего превосходства, отвечала. Краткость и зрелый ум, несмотря на молодость, были её главными качествами.

В то время я серьезно влюбился в одну девчонку из племени Баганда, но часто встречаться с ней не мог. Постоянные разъезды и наличие жены не очень способствовали развитию наших отношений. Тогда эта засранка, продолжая время от времени видеться со мной, начала параллельно встречаться с каким-то долговязым голландцем, который работал в Уганде по линии ООН. Этот глист улетал, прилетал и улетал снова. Уж очень Летучий был этот голландец! Не знаю, что полезного он сделал для Африки, но только на деньги, потраченные на его авиабилеты, можно было бы накормить не одну сотню сирот, о которых миссия ООН так сильно печётся. Я как-то видел его в баре, он действительно походил на ходячий член. Длинный, летающий, голландский хер! Я очень переживал! Во мне проснулось что-то вроде ревности, появилось горячее желание настучать ему по харе. И вот тогда-то я и пожаловался Мамбе на свою жизнь.