Пётр Мельников - Они придут завтра

— Черт его знает, этого Бертина, хотя бы знаки какие поставил на тропе, так и сбиться в сторону недолго…

— Зря вы, батенька мой, чертыхаетесь. До того ли Вольдемару Петровичу в этом Берендеевом царстве. А вот вам не мешало бы провести к нему не только порядочную тропу, а и дорогу и телефон, — послышался в ответ спокойный и рассудительный голос Серебровского.

«Батенька мой» — любимые словечки Селиванова. В другое время и в ином месте Виктор Васильевич уловил бы в голосе Александра Павловича тонкую иронию. На этот же раз Селиванов, настроенный на мирный лад, пропустил мимо ушей слова своего начальника и, греясь у костра, блаженно выговаривал:

— А хорошо в тайге… Заметили ли вы, какие тут свои яркие цветы? Какая-то своя, непохожая на другие, красота. Представляю, что будет в этих краях лет этак через 40—50. Ищем золото, а натыкаемся почти на всю Менделеевскую таблицу. Около Укулукана, почти на самой Лене, выходы нефти. Уголь на поверхности, хоть руками бери. Медь, железо. От Ангары к Лене железная дорога протянется. Ангарские гидроэлектростанции заработают. В прошлом году мы перегнали Америку по добыче золота. А то ли еще будет, когда по-настоящему возьмемся за освоение богатств Якутии, Восточной Сибири, Забайкалья, Дальнего Востока!

«Эко его заносит, — сердито подумал Вольдемар Петрович, — Александра Павловича надо чайком погреть, поддержать чем-нибудь существенным, а он ему зубы заговаривает. И кони что-то вяло траву щипают, наверное, забыл напоить…»

— Однако лошадей-то надо напоить, — громко и чуть насмешливо произнес Вольдемар Петрович, выходя из засады.

— Каких лошадей? — встрепенулся Селиванов.

— Известно, ваших, Виктор Васильевич. Дайте-ка я их сведу к речке.

Поздоровавшись, Вольдемар Петрович напоил коней, пустил на траву и лишь после этого присел к костру. Ну да, так оно и есть, как и всегда, Татьяна Лукьяновна и на этот раз была права, у Виктора Васильевича, кроме чайника и сухарей, ничего другого не оказалось. Бертин накормил гостей. Похваливая кулинарные таланты Татьяны Лукьяновны, Селиванов заставил-таки размечтаться и Бертина. Однако Вольдемар Петрович и в мечтах своих был куда более скромен и практичен.

— Видели, какую на Алдане выращивают картошку? А капусту, огурцы? Кое-что и мы успели вырастать. А город, театр — потом, потом! Все будет, обязательно будет, вот только нас тогда тут не будет — снова станем шататься где-нибудь в тайге и искать золото. Каждому свое. Кому в театр, а кому б гости к таежному медведю. А теперь — на коней, не ночевать же здесь? До меня тут километров восемь-десять.

Костер залили водой, угасая, он шипел и дымил, обдавая людей теплым паром. В кромешной тьме лошадь Бертина по одним ей известным приметам вывела караван на проторенную дорогу. Почуяв близость человеческого жилья, кони зафыркали и ускорили шаг.

…Дорогому гостю дали отдохнуть и лишь после этого ознакомили с положением дел. Петр Михайлович доложил им о результатах своей летней поездки, о выводах и летних заданиях геологам.

— И сколько, вы думаете, здесь золота? — неожиданно спросил Александр Павлович.

— Несколько десятков тонн, не менее… — чуть заикаясь и поводя плечами, решительно ответил Шумилов.

Серебровский махнул рукой и расхохотался.

— Ну и хватили же вы, батенька мой, — одернул Петра Михайловича Виктор Васильевич.

— А как вы полагаете? — обратился Серебровский к Билибину.

— Я придерживаюсь того же взгляда. Если же разведку поставить шире, то потом эту цифру можно удвоить и утроить…

— Вас только слушай… — тихо выговорил Александр Павлович и задумался.

Роскошное таежное лето, какая-то удивительная способность Бертина обживать нежилые места, всеобщий оптимизм, подняли настроение Серебровскому и он размяк, разговорился. Сидели по-деревенски, на крылечке, и вечеряли. Теплое солнце освещало круглое бронзовое лицо Вольдемара Петровича, улыбчивые, проницательные глаза Юрия Александровича, толстые очки на задумчивом бородатом облике Петра Михайловича. Как они слушали Серебровского! Да ведь и было что послушать. Геологи знали: Александр Павлович золотом занимается не так уж давно. Считался большим специалистом в нефтяной промышленности, читал лекции в Московской горной академии, был заместителем председателя ВСНХ. И. В. Сталин, как председатель правительственной комиссии по нефти, видимо, давно присматривался к Серебровскому и от Серго Орджоникидзе и от ректора Академии И. М. Губкина получил о нем самые лестные характеристики.

Сталин вызвал Серебровского к себе в конце лета 1927 года и совершенно неожиданно предложил ему вывести золотую промышленность из совершенно неорганизованного состояния. Надо полагать, дальновидные люди в Госплане уже тогда подумывали о первой пятилетке, грубо прикидывали, сколько же оборудования и для каких заводов, о коих в старой России и не слыхивали, нужно будет закупать за границей, сколько пригласить специалистов. И на все это потребуется золото и только золото.

— Вам надо снова поехать в Америку. На этот раз не к нефтяникам, а на лучшие рудники и прииски Калифорнии, Колорадо и Аляски, — как о чем-то давно решенном заговорил Сталин. — Изучить все досконально. Там немало выходцев из России. В 1848 году они образовали Калифорнийскую республику звезды и медведя, враждебную монархической Копании. Республика просуществовала восемь лет. На ее красном флаге красовалась звезда, а под ней медведь. Русские смешанные отряды выбили испанцев из Сан-Франциско и присоединили его к США, как вольный город. Через десять лет Калифорния давала американцам золота больше, чем все остальные их штаты, вместе взятые. Четыреста миллионов долларов золота дали калифорнийцы Линкольну, воевавшему с Югом. Это золото помогло ему одолеть рабовладельческий Юг и пробиться в президенты. Николай Первый предал русских крестьян и казаков, загнанных туда царем насильно. В угоду испанской монархии он отозвал из Калифорнии русский гарнизон.

Выло вдвое удивительно слышать обо всем этом в далекой якутской тайге, куда ворон и костей своих не заносил. Билибин и Шумилов еще могли знать, а для Вольдемара Петровича рассказы Серебровского были откровением. Оказывается, там, на Аляске и в Калифорнии, в Америке, есть русские порты Петербург и Кронштадт, поселки Москва, Севастополь и Коломна, есть река Русская, впадающая в Тихий океан. Сохранились остатки «Ангельского лагеря», «Красной собаки», «Ревущего стана», «Железного пирата» и других нашумевших в свое время на весь мир и свет старательских поселков. Петр Михайлович все же улучил момент и задал вопрос насчет стоимости работ по разведке, проходке и углублению шахт в Америке и остался весьма довольным обстоятельными ответами Александра Павловича.