Алексей Трешников - У полюсов Земли

Вот как описывал это событие впоследствии М. М. Сомов:

«В ночь на 13 февраля шум торошения усилился, особенно к востоку. Участились толчки. Трещины в лагере, к этому времени замерзшие, вновь взломались и разошлись. В 22 часа по московскому времени был отмечен особенно сильный толчок, раздался грохот, и примерно в 100 метрах к юго-востоку от лагеря возник вал торосов. Он рос буквально на глазах, так как ломался и выдавливался вверх лед толщиной в 3 метра.

После того как вал достиг высоты 6–7 метров, торошение в этом месте прекратилось, но вслед за раздавшимся оглушительным треском поле, сжатое до предела, лопнуло в новом месте. Разлом произошел параллельно первому валу, но ближе к станции. Вдоль линии разлома на ровном до этого участке со скрежетом начали громоздиться друг на друга выдавливаемые снизу огромные ледяные глыбы. Новый вал также стал приближаться к лагерю. Достигнув предельной высоты, он остановился, и тогда впереди него образовался еще один, третий вал, оказавшийся уже совсем близко, всего в 40 метрах от кают-компании».

К счастью, сжатие прекратилось. Лагерь остался на небольшом обломке льдины, окруженной трещинами. Наиболее важное имущество перенесли на соседний крупный обломок и стали обследовать окрестности, чтобы выбрать новую льдину.

18 февраля вал торосов снова ожил, продолжая наступать на лагерь. И опять остановился рядом с кают-компанией. Затем все стихло. Люди переселились в две палатки на безопасный обломок льдины. С помощью автомашины ГАЗ-67 удалось перевезти имущество на другую льдину, бросив в старом лагере часть разрушенных палаток.

Приближался конец дрейфа. Наступала весна, стало светло. На новом месте все внимание было уделено быстрейшему восстановлению научных наблюдений.

Триста шестьдесят пять дней работала станция «Северный полюс-2». За это время она прошла сложный, извилистый путь общей протяженностью 2600, а по прямой — 635 километров. Начав дрейф в точке, где глубина была всего лишь 300 метров, станция в дальнейшем двигалась вдоль подводного полуострова, расположенного к северу от Чукотского моря, неоднократно пересекая материковый склон. Частые измерения глубин позволили установить границы подводного полуострова и строение материкового склона.

Колонки грунта, взятые специальной трубкой, дали возможность проследить изменение физико-географических условий за последние 50 тысяч лет, ведь в грунтах сохраняются остатки мелких организмов, способных существовать только в строго определенной климатической обстановке. Так удалось установить, что за последние 50 тысяч лет наступало два похолодания, а между ними климат был теплее, чем в современную эпоху.

В верхней толще океанской воды исследователи изучили слой тихоокеанского происхождения, распространяющийся между верхними, распресненyыми полярными водами и атлантическим слоем. Систематический лов планктона на разных глубинах, непрерывные наблюдения над магнитным полем Земли, изучение тепловых процессов в ледяном покрове и свойств морского льда подтвердили ранее высказанные предположения о природных явлениях в Центральной Арктике, а в ряде вопросов поставили новые проблемы, для разрешения которых нужны были многолетние систематические наблюдения.

Годовой цикл метеорологических и аэрологических исследований дал первое представление о климате и циркуляции атмосферы над частью Арктического бассейна, прилегающей к Тихому океану. Но что еще более важно — метеорологические и аэрологические сводки, передаваемые по радио, использовались в службе погоды, а следовательно, способствовали улучшению качества прогнозов. Самый дрейф положил начало изучению движения льдов в этой части Арктического бассейна.

11 апреля 1951 года отряд полярной авиации снял людей со льдины, и станция «Северный полюс-2» закончила работу.

Прошло еще три года. За это время мы не раз составляли планы новых высокоширотных экспедиций, но тогдашний начальник Главсевморпути А. А. Кузнецов считал, по-видимому, что Центральная Арктика уже достаточно исследована, поэтому ученым и летчикам там делать больше нечего.

Но вот руководителем Главсевморпути был назначен В. Ф. Бурханов — талантливый организатор и страстный полярный исследователь. Он смело и решительно поддержал планы дальнейшего исследования Севера, добился решения правительства и возглавил новую экспедицию 1954 года, которая получила название «Север-6». По количеству участников, оснащению и объему работ эта экспедиция превосходила все предшествующие. Она должна была продолжить изучение рельефа дна Арктического бассейна и создать две дрейфующие станции «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4». Я в те годы работал в Арктическом институте, летал в ледовые разведки и дожидался осуществления своей мечты, ведь в 1950 году наша высадка на льды так и не состоялась. Наконец, через четыре года, я снова был назначен начальником дрейфующей станции «Северный полюс-3».

Стояло солнечное весеннее утро в последний день марта. Снег уже сошел с полей под Ленинградом, и в голубом небе пели птицы. На аэродроме нас провожали родные и друзья. Последние прощания, последние пожелания счастливого пути, и самолет поднялся в воздух.

2 апреля прибыли в Диксон — нашу основную береговую базу. Всюду штабеля ящиков и тюков, связки дюралюминиевых труб — остовы каркасных палаток, полуразобранные гусеничные тракторы, стальные буры и газовые плиты…

Высадить станцию на лед поручили летному отряду Ильи Спиридоновича Котова, с которым мне уже приходилось работать в Арктике.

На Диксоне мы уточнили детали предстоящего полета. На первый взгляд он не казался сложным: Илья Спиридонович организует промежуточную базу между материком и предполагаемым местом высадки, вызывает самолет с горючим, и мы направляемся в разведку, чтобы выбрать льдину.

Котов в паре с летчиком Петром Павловичем Москаленко улетел накануне на двух машинах, намереваясь открыть первую промежуточную базу за 85° северной широты. Вслед за ним на воздушном корабле ИЛ-12 летчика Федора Анисимовича Шатрова отправились и мы.

Сильный мороз с ветром, глубокая зима. Лишь яркое, но еще холодное солнце напоминает о близости весны.

Ледяной туман так плотно окутал пункт назначения, что наш ИЛ-12, зайдя на посадку, так и не смог приземлиться. А на острове Среднем — солнечный день и отличная видимость. На востоке синеют ледники Северной Земли. К западу через неширокий пролив ясно виден остров Домашний.

Он сейчас необитаем, но в тридцатых годах послужил исходной базой первых советских исследователей Северной Земли.