Кирилл Станюкович - В горах Памира и Тянь-Шаня

— Нельзя, понимаешь, Кирилл! Нельзя! — и глухо: — Уходи!

И я ушел и, по правде говоря, уехал. Не мог я тут быть рядом и быть бессильным что-то сделать. А он упрямо остался доигрывать свою трагическую мучительную игру. Мучился он еще дня три. Но я больше его не видел.

В легенде о Мататаше есть три главных вопроса, которые интересовали всех. Во-первых, существует ли сокровище, каково оно и где? Во-вторых, есть ли какие-то внутренние ходы в скале, может быть ведущие и к сокровищу? И последнее: были ли люди, ходившие по этим ходам или лазившие в пещеру?

Что ходы есть, я твердо уверен. И Мусса ходил по ним, и другие. Но только они не ведут в верхнюю пещеру-нишу. После Блещунова их никто не искал. Ходы эти, проложенные водой в известняках, возникли давно, когда было более влажно и, думаю, более тепло. Тогда-то вода и промыла в известняках свои дороги. Позже, когда стало холоднее и суше, эти ходы стали разрушаться и засыпаться. Этот процесс происходит, видимо, и сейчас. Я верю Муссе, что он ходил по каким-то глубоким ходам. И ходы эти, конечно, найдут. Думаю, что в них обнаружится много интересного.

Легенды о людях, которые искали сокровища, тоже подтверждаются. Арканы и кошмы, найденные у пещеры, показывают, что какие-то смельчаки были возле нее.

Что же касается сокровищ — мешков с золотом, то в пещере их нет и не было. Пещеру осматривали Шляпцев и Ивцев, в пещере был Якушкин. Но вот что в пещерах может быть найдено нечто представляющее собой настоящее археологическое сокровище — очень и очень возможно.

Думаю, что история о Мататаше еще не закончена, что продолжение будет. Мататаш себя еще покажет!

Съездить на Зоркуль нам надо было обязательно. Дело в том, что вопрос о климате Памира очень запутался. С одной стороны, имелись данные о том, что климат Памира становится холоднее, с другой стороны, наоборот, что он становится теплее; кое-что говорило о том, что он становится суше, а другие факты доказывали: нет, наоборот, влажнее. Мы надеялись именно в районе Зоркуля выяснить окончательно, изменяется ли климат Памира, и если да, то в какую сторону.

Однако ехать на Зоркуль именно сейчас было очень неудобно. Дело в том, что наша Памирская биологическая станция последнее время усиленно боролась за создание заповедника. Мы боролись за то, чтобы территория вокруг нас была защищена от охотников и от скотоводов, чтобы в долине Зор-Чечекты горный козел киик и горный баран архар могли жить беспрепятственно, не боясь человека, чтобы никто не трогал здесь ни горных индеек — уларов, ни сурков, не стравливал, не вытаптывал естественную растительность. Нам удалось получить поддержку областных и районных властей, и все было бы хорошо, но… опасность пришла с неожиданной стороны. В районе нашего заповедника появился какой-то бродячий барс.

Нужно сказать, что барс — исконный потребитель и истребитель кииков. Изучив повадки стада, зная, где и когда оно кормится и где ночует, он одного за другим поедает кииков и нередко уничтожает стадо целиком либо заставляет его бежать из этого района.

Вот такое несчастье случилось и у нас. Появился откуда-то пришлый барс и начал уничтожать кииков, живших в скалах над нашей долиной Зор-Чечекты. То тут, то там замечали мы сипов на склоне и в воздухе. А сипы собираются там, где убит киик, чтобы доесть за барсом остатки. И мы знали, что наше стадо кииков мечется по горам над долиной и может вообще уйти куда-либо. А это было бы большое несчастье. Поэтому мы еще накануне послали нашего охотника и наблюдателя Ульджачи на разведку, но поездку на Зоркуль решили не откладывать.

В других районах Памира мы уже собрали много фактов, но они, как я уже говорил, были противоречивы. Вот, например, на севере Памира, у озера Каракуль, в последние годы идет быстрое таяние подземных льдов, которые встречаются в его берегах. Еще совсем недавно в берегах озера можно было наблюдать мощные слои льда, где в два, где в пять, а где и в восемь метров толщины. Поскольку эти льды тают, почва оседает, и озеро расширяет свою площадь. Значит, происходит потепление?

С другой стороны, изучая растительный покров центральных районов Памира, мы обнаружили такие особенности размещения растений, которые могут свидетельствовать о похолодании климата.

Так, некоторые черты распространения памирских растений трудно объяснить нынешними климатическими условиями. Оказалось, что распространение ряда видов может быть объяснено только историческими причинами.

Например, на Памире, в котловинах и долинах с повышенным грунтовым увлажнением распространен вострец. Это такой сизый сухолюбивый злак. Многолетние наблюдения показали, что в высокогорьях Памира семена у востреца никогда не вызревают и он размножается только корневищами, растущими под землей с завидной быстротой, заселяя небольшие клочки в пять — десять квадратных метров, отделенные один от другого подчас обширными многокилометровыми пространствами пустынь, где вострец расти не может.

Чем же объяснить широкое распространение востреца почти по всему Памиру? Трудно предположить, что семена востреца заносятся во все долины, отделенные одна от другой порой многими километрами, из нижерасположенных поясов гор, где эти семена вызревают. Можно предполагать, что распространение востреца на Памире ныне носит реликтовый, то есть остаточный, характер: видимо, он широко расселился, когда на Памире были более мягкие условия и семена могли вызревать везде. А потом, когда условия ухудшились, он размножался уже не семенами, а только корневищами.

Иначе говоря, характер распространения востреца говорил о похолодании и ухудшении климата на Памире в последнее время…

Из Чечекты, с Памирской биостанции, мы выехали рано, едва светало. Мы уже рассаживались в машине, когда подошел Ульджачи.

— Что скажешь, Ульджачи? — спросил я.

— Я вечером опять ходил вверх по Зор-Чечекты. Киики ушли со старых мест.

— Совеем, все ушли? — удивились и встревожились мы. Ведь это были «наши» киики, обитатели нашей долины Зор-Чечекты, находящиеся под нашим покровительством и охраной.

— Не знаю, все ли, — сказал Ульджачи. — А вот куда уходят, так, наверное, вверх по Акбайталу.

Уход кииков — большая неприятность. Киики (их еще называют таутеке́, или сибирские козероги) испокон века жили на скальных массивах нашей долины. Жили они там довольно спокойно, ибо мы по возможности защищали их от охотников. А вот из-за ирбиса — снежного барса — напуганные киики могли уйти далеко.