Михаил Водопьянов - Повесть о ледовом комиссаре

Уже рассветало, когда он вернулся на пароход.

В утренней дымке четко вырисовывались силуэты кораблей. Среди приземистых ледоколов с толстыми, высокими трубами «Челюскин» казался самым неприспособленным к тяжелому плаванию во льдах.

«Уж больно он длинен и широк» — говорили бывалые полярные моряки. Они в шутку называли его «водоколом». Но именно «Челюскин» шел по Великому Северному морскому пути.

Имя подштурмана русского флота Семена Челюскина, первого из европейцев, которому удалось в 40-х годах прошлого столетия, достичь северной оконечности Азии, присвоили совершенно новому пароходу, еще не имевшему своей морской «биографии». Он только что был построен в Дании по заказу советского правительства и предназначался для обслуживания дальневосточной линии Владивосток — Колыма.

Капитан Воронин впервые поднялся на борт «Челюскина» в Ленинграде. Вместе с Шмидтом он обходил корабль и хмурил свои, нависшие над голубыми глазами, густые брови.

Нет, «Челюскин» ему явно не нравился.

Правда, на пароходе были непривычно просторные для ледокольных судов и хорошо обставленные каюты для членов экипажа и пассажиров. Вокруг стен столовой и красного уголка стояли диваны и мягкие кресла, обтянутые светлой кожей. За стеклами шкафов сверкали золотыми литерами корешки книжных переплетов. Удобств было много, но наметанный глаз полярного кораблеводителя не задерживался на них, он сразу заметил существенные недостатки в конструкции судна.

«Челюскин» был очень широк для корабля водоизмещением в 7500 тонн. Непрочные скуловые его части будут поэтому принимать неизбежные удары льдин под прямым углом. Нельзя похвалиться и рулем, он мало послушен и плохо защищен ото льда. Об остальных более мелких недостатках и говорить не стоит…

Опасения Воронина стали сбываться, как только «Челюскин» вышел в открытое море. Его качало сильно и стремительно, как настоящий ледокол. Но ледоколом, увы, он не был.

И все же «Челюскин» не случайно был выбран для дальнего и очень тяжелого плавания. Почему?

Ответ заключался в одном слове:

— Уголь!

Все первоклассные ледоколы, которыми располагала наша страна, были сконструированы для ближних, а не для дальних рейсов. В их трюмы вмещалось недостаточно угля для длительного плавания, и они совсем не могли брать какой-нибудь добавочный груз.

«Челюскин» мог взять с собой столько угля, что ему хватило бы на путь от Мурманска до Владивостока. А сколько разных грузов — продовольствия, снаряжения требовалось экспедиции! А разборные дома, которые предполагалось попутно доставить на остров Врангеля.

Впрочем, была еще одна более важная причина для того, чтобы выбрать «Челюскин». В беседе с корреспондентами газет Отто Юльевич сказал об этом так:

— Успехи, достигнутые в области исследования Арктики в течение первой пятилетки, завершенные походом «Сибирякова», позволяют по-новому подойти к освоению морей и берегов нашего Крайнего Севера. Многое еще нужно исследовать и закрепить, но мы создали достаточную базу для того, чтобы подойти к Арктике по-хозяйски. Арктика теперь не только поглощает материальные средства и человеческую энергию, но и вносит свой вклад в народное хозяйство страны. Чтобы обследовать и окончательно закрепить Северный морской путь, повторяется прошлогодний рейс «Сибирякова». Однако он будет существенно отличаться от него, носившего исключительно исследовательский характер. …Поход «Челюскина» послужит проверкой проходимости Северного Ледовитого океана не только для ледоколов, но и для транспортных кораблей, конечно, специально приспособленных. В этой экспедиции будет применяться опыт, накопленный в первом сквозном плавании по Северному морскому пути. Почти половина команды «Сибирякова» перешла на «Челюскин». Экспедиция на «Челюскине» имеет и хозяйственную задачу — доставить на остров Врангеля смену зимовщиков и грузы…

У Отто Юльевича был уже не малый опыт трех полярных экспедиций. И на этот раз Шмидт лично руководил подбором кадров и снабжением одной из самых больших экспедиций, когда-либо отправлявшихся в Арктику.

«Челюскин» пришел в Ленинград, как говорится, «голый». На новом судне, только вышедшем из верфи, не было ничего из того, что годами скапливается на старом «обжитом» корабле. Нужны были матрацы и мореходные карты, ложки и сложные оптические приборы, полотенца и хронометры… Все это надо было достать, закупить, заказать заводам, а иногда просто «одолжить» у научных учреждений.

Нелегко было получить для участников экспедиции необходимую теплую одежду. Шмидт особо настаивал на том, чтобы для каждого человека на «Челюскине» имелась малица (меховая шуба с капюшоном, надеваемая через голову), специальная кожаная обувь на теплой подкладке, спальный мешок.

В 1933 году наша промышленность спальных мешков не выпускала. Приходилось делать специальный заказ на них. Снабженцы никак не могли найти подходящую для этого фабрику и пытались уговорить начальника экспедиции отказаться от такой «роскоши», как спальные меховые мешки.

Отто Юльевич рассказал им тогда о том, как готовился к походу на Северный полюс Георгий Седов, мужеством которого он непрестанно восхищался.

Как известно, Седов снаряжал свою экспедицию на скудные пожертвования частных лиц. Когда его судно «Святой Фока» было готово к отплытию, на проводы в архангельском порту собрались многие именитые «отцы города». Один подвыпивший купчина, настолько же богатый, насколько невежественный, сказал Седову на прощание:

— «Вот, Георгий Яковлевич, собрались вы на север и поистратились изрядно на всякую меховую одежу. Ехали бы лучше к Южному полюсу, теплой одежи тогда не понадобилось бы — юг ведь… — и денежки были бы целы»…

— Может быть, нам тоже изменить маршрут! — улыбаясь в бороду, насмешливо закончил Отто Юльевич.

Меховые спальные мешки сослужили челюскинцам отличную службу. Благодаря им была сохранена не одна жизнь в ледовом лагере.

«Челюскин» в основном был снаряжен в Ленинграде. Но кое-что не успели там получить, и погрузка завершалась в Мурманске. Сюда пришли грузы из Сибири и с Украины, из Вологды и Омска…

Наконец, три тысячи пятьсот тонн высококачественного угля и восемьсот тонн разнообразных грузов размещены в трюмах и на палубах «Челюскина». Полоса, обозначающая ватерлинию, скрылась под водой. До предела нагруженный корабль глубоко осел.

Зато на «Челюскине» есть все необходимое, чтобы сто двенадцать человек могли жить с комфортом, не уступающим условиям жизни в большом городе, вести научные исследования, работать, охотиться, отдыхать.

10 августа на «Челюскине» развели пары.