Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

Шаг за шагом цивилизация пришла в горы Тиларан. Квакеры из Фэрхоупа были здесь не первыми поселенцами, назвавшими эти края своим домом. Артефакты показывают, что когда-то тут жили коренные жители, местные аборигены, хотя о них мало что известно. Современная история этой области ведет отсчет с начала 1900-х годов, с открытия золотого рудника в Гуасимале в низинах к юго-западу от Монтеверде. В свободное от основной работы время местные шахтеры охотились на лесистых холмах. Постепенно этот край был заселен. Люди расчищали поляны для выращивания сельскохозяйственных культур и для выпаса скота. К моменту переселения сюда квакеров в регионе уже жили и трудились около 175 фермеров.

Соседнее с Монтеверде поселение к западу — Серро-Плано. На момент основания квакерской общины там уже было несколько домов, была и школа на два класса, и церковь. Пастбища в этих краях были расчищены и застолблены через систему прав сквоттеров. С другой стороны от Серро-Плано располагалась Санта-Елена, небольшое поселение, где находились местные власти. Центр деревни первоначально был ближе к дороге, ведущей из Лас-Хунтас, шахтерского городка. Туда раньше ездили за провизией. На каком-то этапе там построили католическую церковь, ближе к Серро-Плано. И тогда центр Санта-Елены сместился уже к церкви.

Жители Серро-Плано и Санта-Елены приветствовали вновь прибывших квакеров с типичной для костариканцев теплотой. Конечно, для местных тикос эти иностранцы казались любопытными персонажами, но соседствовали все мирно. Вольф и Лаки с младенцем были рады вернуться в столь гостеприимную среду. Тогда-то они и очертили границы участка, который и теперь, пятьдесят пять лет спустя, называется семейной фермой Гиндон.

«С самого первого дня, с тех первых походов в Монтеверде, меня привлекал лес и заповедные тропы, и я отправлялся в поход, чтобы только посмотреть, что же там — в конце тропы. Частично моя задача была в том, чтобы в лесу создать ферму и выращивать на ней разнообразные культуры — на земле, где раньше ничего не выращивалось для потребления человеком. Здесь были дикие леса, пригодные для жизни обезьян. Я должен был объяснить обезьянам, чтобы они слегка подвинулись и освободили место для меня и моей семьи. Хотя, конечно, нас вполне устраивала земля. На деревья мы не претендовали.

К нашему возвращению из США с малышом Берто земля, которую приобрела группа, была поделена. Большинство семей уже переехали на свои участки, поэтому мы могли выбирать, кто будет нашими соседями. Оставались еще три участка, которые были достаточно большими для нашего семейства, для того чтобы там обосноваться и разрабатывать их дальше. Оказалось, что одним из этих участков был как раз такой, какой мы и искали: прекрасная делянка, почти полностью покрытая девственным лесом. Это было хорошее начало. Тропа, которую я прорубил к нашему участку, была достаточно широкой для нашего джипа с прицепом. На нем мы перевезли все свое имущество. Эта вручную прорубленная просека была нашим началом начал.

Участок имел две небольшие поляны. Нам важно было определиться с местом, где можно было бы разбить сад и что-то посадить. Айоте, мускатная тыква, уже росла на одной из полян, и мы ели ее в изобилии. А еще нам нужно было решить, где же мы разместим наш дом, поскольку на нашем участке не было никакого жилья.

Мы расчистили место для первого временного дома-палатки. Мы заранее договорились съездить и купить такие огромные и тяжелые полотняные тенты. Каждая семья еще прикупила дровяные печи в магазине «Сирс энд Робак». Мы распилили бревна и построили платформы с разделительными стенами, чтобы натянуть тенты, и чтобы в наших временных жилищах было достаточно пространства.

Нам надо было выкопать колодец. Непростая была задача, но и с ней мы, в конце концов, справились. Я считаю, что у каждого есть ангелы-хранители. Выкопав яму, мы увидели, что на дне ее выступило немного воды. Вроде как тут естественный источник. Я выкопал колодец глубиной девять метров, и в сезон дождей в нем было достаточно воды, но в сухой сезон она высыхала. Поэтому я стал копать дальше — теперь до пятнадцати метров — и наткнулся на подземный источник воды, которая уже никуда не девалась. Мне повезло, что я копал в том месте, которое тут называют каскахо — выход пластов песчаника. Только копай и отбрасывай, никакой опалубки не требуется. Как только колодец был вырыт, мы взяли то же самое ведро, которым вычерпывали грязь при рытье, и с этого момента уже использовали его как ведро для воды. Рытье колодца было огромной работой, но зато он снабжал нас водой в течение нескольких первых лет нашей здешней жизни.

Мы установили свою палатку в лесу. Прямо над нами, по деревьям скакали обезьяны. А еще тут водились коати (млекопитающее из рода носух семейства енотовых), на местном наречии — пизотэ . Они питались кукурузой с нашей делянки. Мы сразу завели свиней и кормили их тыквами. Тыква также была кормом для коати и кинкажу (хищное млекопитающее из семейства енотовых). Лесная живность была активна в основном по ночам. Жили мы на сравнительно небольшом участке земли. Было приятно наблюдать за дикой природой: будь то лесная белка или кошка, притащившая ласку. Неплохой такой мини-зоопарк на дому.

Вот так мы и жили, — в самом конце дороги, чуть ли не нависшей над краем скалы. Я тогда начал расчищать земли для наших пастбищ. Лаки в те годы, наверно, чувствовала себя одинокой. Жизнь посреди леса — и в гости не к кому сходить. Большая перемена в ее жизни. Теперь ей надо было привыкать к самостоятельности.

В 1952 году несколько человек из нашей общины, включая Лаки и меня, подхватили гепатит, хотя и не в тяжелой форме. Лаки тогда была беременна нашим вторым ребенком. К сожалению, из-за желтухи мы потеряли нашу дочку. Она умерла 25 мая 1952 года. Мы назвали ее Ребекка Джейн, по именам наших матерей. Похоронили мы ее на следующий после смерти день. Наша девочка была первой, кого похоронили на кладбище Монтеверде. Я помню, что Марвин, Клара и Артур Роквелл дали нам каллу, чтобы мы посадили ее на могиле. К сожалению, этот участок потом сильно зарос, и теперь могилку не найти.

В мае 1953 года, после того как мы прожили в палатке уже более года, крыша дала течь. Мы сообразили, что, если нам хочется выжить в мокрый и ветреный сезон, то нужно попробовать как-то обработать холст. Чтобы сделать палатку водонепроницаемой, ее надо было обработать смесью скипидара и парафина, продававшегося большими кусками. Как-то утром, когда наш Берто играл на улице, мы решили отремонтировать полотняную кровлю.

Смесь должна была быть достаточно горячей, чтобы ее можно было аккуратно наносить. Парафин не желал таять, и мы стали нервничать. Вдобавок ко всему еще и начинался дождь. Мы решили ускорить процесс расплавления, сняли заслонку с дровяной печи и поставили бак прямо на огонь. Закипевшая часть смеси убежала из бака и загорелась. Мы кинулись заливать все это водой, но, вместо того чтобы погаснуть, огонь перекинулся на пол и стены, и наша палатка загорелась.