Андрей Поляков - Снег на экваторе

– Как вам у нас нравится?

Облаченный в безукоризненно чистую, без морщинки форму швейцар гостиницы «Серонера лодж», возведенной в центре парка, улыбнулся в пол-лица и почтительно отворил дверь.

– Кошмар! – захотелось крикнуть в ответ.

Но вокруг было так уютно, зелено, покойно, из двери так приятно пахнуло долгожданной кондиционированной прохладой, столь вожделенной после изматывающих скачек по острым булыжным бурунам, что, помимо воли, губы сложились в ответную измученную улыбку:

– Все прекрасно.

Так оно и было. После короткого отдыха перспектива вновь садиться за руль уже не представлялась чудовищной. Гидом оказалась миловидная Джейн, которая, в отличие от своего не в меру бдительного коллеги из Нгоронгоро, открывала рот не только для того, чтобы объявить об очередном запрете.

От нее я узнал, что Серенгети на языке масаев означает «бесконечная степь», что, несмотря на название, две трети парка покрыты кустарником или лесом, что на территории парка можно найти не только живых животных, но и ископаемые останки доисторических людей, что лучше всего посещать парк в феврале-марте или в мае-июне, когда там происходят самые волнующие моменты «великой миграции» (подробнее о данном феномене см. в следующей главе). Наконец, что парк не только окупает себя, но и приносит прибыль. Впрочем, об этом я давно догадался сам.

С тех пор как началась борьба немецких путешественников и экологов отца и сына Бернхарда и Михаэля Гржимеков за Серенгети, число животных там возросло многократно, заверила Джейн. В Серонере работает основанный в 1966 году Международный исследовательский институт Серенгети, изучающий уникальную экосистему парка. Продолжает действовать лаборатория имени Михаэля Гржимека, заплатившего за спасение Серенгети жизнью. В 1959 году, за несколько месяцев до 25-летия, Михаэль погиб, когда в управляемый им одномоторный самолетик врезалась птица. Похоронили его на вершине кратера Нгоронгоро, а в 1987 году там же упокоился и отец. На могиле стоит каменная пирамидка с эпитафией: «Он отдал все, что имел, включая жизнь, чтобы сохранить диких животных Африки».

Пережив тяжелую утрату, Бернхард Гржимек продолжил благородное дело. Он по праву признан одним из самых знаменитых исследователей африканского животного мира. Профессор Гессенского и Берлинского университетов, почетный профессор Московского государственного университета, Бернхард, начиная с 1945 года, ежегодно путешествовал по Черному континенту. Вначале ездил и летал по разным странам, чтобы приобретать животных для Франкфуртского зоопарка, а затем постепенно основной целью поездок стала защита природы и спасение африканской фауны. По его инициативе появились и выжили многие национальные парки Восточной Африки. Он дал научно обоснованные рекомендации для границ заповедных территорий. Как ученый Бернхард Гржимек писал солидные труды, но прославился благодаря документальным фильмам, обошедшим экраны всего мира: «Для диких животных места нет» и «Серенгети не должен умереть». Его 16-томная энциклопедия животного мира встала на полках библиотек рядом с бессмертной «Жизнью животных» Брэма.

Великого защитника природы хорошо помнят не только в Танзании, но и в столице Кении, где он жил в просторном доме с обширным садом. Во многом семье Гржимеков обязан нынешним, вполне сносным положением, и Серенгети. Но проблемы остаются. По-прежнему донимают браконьеры. Все так же стоит вопрос о том, где пасти скот масаям. Жестокие засухи, опустошающие восточноафриканский регион в среднем каждые пять лет, обостряют его еще больше. Глядя на то, в каких условиях живут коренные жители, на их единственных кормилиц – больных, еле передвигающих ноги скелетообразных коров, – невольно думаешь о том, что диким животным в Серенгети живется не в пример лучше. А когда в теленовостях показывают очередного пойманного браконьера – тощего, оборванного крестьянина с глазами затравленного зверька – вместо беспощадной ненависти испытываешь неловкость и жалость.

За разговорами мы отъехали довольно далеко. Во всяком случае, мне так показалось. На самом деле по меркам, принятым в Серенгети, мы проехали немного. Размеры парка поражают. Я упоминал, что до Серенгети успел посетить Масаи-Мара, который после компактного Амбосели показался мне бескрайним. Там я ощутил себя наедине с вечностью. Неспешно обозревая пологие холмы, усыпанные выбеленными дождями и солнцем черепами, причудливо кривые, лишенные коры пепельные стволы деревьев без единого листика, изогнутые шеи жирафов, бездонную лазурь неба с вдруг набегавшими грозными облаками, я словно потерялся во времени и пространстве. После Серенгети Масаи-Мара показался крохотным, укатанным, перенасыщенным туристами. Вспомнилось, как десяток слетевшихся по радионаводке микроавтобусов окружил лежавшую в траве львицу, расстреляв ее ураганом фотовспышек, как длинный караван автомобилей охотился за леопардом, тщетно пытавшимся укрыться в кроне дерева, а потом долго и сладострастно разглядывал и фотографировал его со всех мыслимых углов.

В Серенгети до такого еще не дошло. Туристов немало, но площадь позволяет рассредоточиться. К тому же, как и в Нгоронгоро, автомобилям строжайше запрещено съезжать с дороги. Для фотолюбителя это мука. К счастью, животных много, поэтому рано или поздно удачные кадры обязательно удается сделать. Есть и те, кто приезжает, чтобы специально поснимать только носорогов, слонов или «кошек». Некоторые посвящают поездку осмотру одного кусочка парка или одного вида. Например, наблюдению за достигающими шести метров крупнейшими нильскими крокодилами, которые водятся в реке Грумети, или за львами-древолазами из окрестностей озера Маньяра. У нас обычно думают, что львы, в отличие от тигров, только бегают по земле, но это не так. Царь зверей умеет ловко карабкаться по деревьям, а древолазы с Маньяры даже отдыхать любят, уютно устроившись среди ветвей, словно леопарды.

Нет в Серенгети недостатка и в захватывающих пейзажах. Пока мы ездили в поисках фауны, за окнами машины желтая саванна сменялась изумрудной, стройный лес с пышными кронами – сухим корявым кустарником. Время от времени, как корабли посреди необъятных морских далей, в бескрайней саванне возникали так называемые копье. Это нагромождения валунов, с которых высматривают свою добычу львы, гепарды и бабуины, в них находят приют жирафы и слоны, носороги, леопарды и птицы.

Обратная дорога отняла все силы без остатка. Упомяну лишь, что к выезду из парка я успел вовремя. Зато, когда вновь проезжал через Нгоронгоро, на границе служитель заставил еще раз заплатить за полные сутки пребывания в заповедной зоне. На карте обозначена дорога в объезд, но, как выяснилось на месте, в природе не существует даже намека на нее, поэтому возвращаться неизбежно пришлось старым путем.