Андрей Поляков - Снег на экваторе

На территорию гарнизона примчались два взмыленных, едва живых от усталости кубинца. Оказалось, они пробежали по пересеченной местности два с лишним десятка километров, пока их не подобрали товарищи. Это были пилоты военного вертолета «Ми-25», который в тот день подбили повстанцы неподалеку от Андулу – родных мест лидера УНИТА Жонаша Савимби. Винтокрылая машина упала в болото, загорелась и взорвалась, но пилоты успели выскочить, выбраться из трясины и оторваться от погони. Мы смотрели на них с восхищением. Такой вот выдался длинный, богатый на происшествия денек.

Что касается самого Жонаша Савимби, то он оказался человеком, маниакально рвущимся к власти. Ничто другое его не интересовало. Уже будучи корреспондентом ТАСС, я видел его и даже пообщался в Лусаке в мае 1995 года. Туда он приехал на встречу с президентом Анголы Жозе Эдуарду душ Сантушем, на которой заявил о приверженности Лусакским договоренностям, то есть фактически договору о мирном урегулировании в Анголе. Правда, осенью 1994 года, когда подписывался Лусакский протокол, Савимби на церемонию не приехал, сославшись на то, что ему не удалось добраться до Замбии из-за обстрелов правительственных войск. Во всяком случае так заявили в штабе УНИТА португальскому журналисту, который сумел при мне дозвониться туда по спутниковому телефону. Протокол, устанавливавший, в частности, условия демобилизации вооруженных формирований УНИТА с последующим включением части бойцов в национальные вооруженные силы, от имени повстанцев подписал их генеральный секретарь Эужениу Манувакола. Помню этого улыбчивого, общительного очкарика, щеголявшего в Лусаке в цветастом нигерийском костюме бубу, напоминающем тунику.

– А вот и марабу! Марабу пришел! Марабу! – громко возвещал он, едва завидев журналистов.

Тем самым генсек намекал на внешнее сходство со знатоками Корана, мусульманскими духовными наставниками, которых в Западной Африке называют именем, звучащим для европейца забавно и по-птичьи. Увы, рука «учителя-марабу» оказалась несчастливой. Прошло совсем немного времени, и Савимби с легкостью отрекся от Лусакского протокола, как до этого отрекался от итогов проигранных в 1992 году многопартийных выборов. Он не стал распускать свою повстанческую армию, насчитывавшую десятки тысяч бойцов, и возобновил боевые действия.

В разговоре Савимби свободно переходил с английского на португальский и обратно, красноречиво доказывая свой миролюбивый нрав. Но оживлялся он исключительно тогда, когда речь заходила о власти. Стоило спросить его о чем-то еще, и глаза мгновенно потухали. Он хотел быть человеком «номер один» в Анголе, ничто другое его не устраивало. Ради власти лидер УНИТА с готовностью шел на любые испытания. Например, целый год скитался по малярийным джунглям. Он был не прочь бесконечно продолжать войну, начавшуюся еще в 1960-е годы. На человеческую жизнь, а в длительном конфликте погибли сотни тысяч ангольцев, ему было наплевать. Показательно, что, когда в апреле 2002 года вооруженным силам Анголы удалось окружить и уничтожить Савимби, война сразу же закончилась. УНИТА быстро преобразовалась в мирную политическую партию. К тому времени уже никто, за исключением самого вождя-маньяка, воевать не хотел.

Но вернемся к происшествию в городе Куиту. На следующее утро после грозы и неудачного приземления прилетел другой «Ан-12» с огромным домкратом, который подцепил наш самолет под плоскости, или, как сказали бы люди, далекие от летного дела, – под крылья, и приподнял махину над землей. На другом самолете мы добрались до Луанды, а наш «Ан» благополучно починили, он своим ходом прилетел вслед за нами и потом работал до конца отведенного срока.

Случались и другие опасные переделки. Пару раз нас обстреливали из автоматов в тот момент, когда мы приземлялись. Сейчас звучит пугающе, а тогда на подобные мелочи я внимания почти не обращал. Ну, подумаешь, несколько дырок в фюзеляже! В воздухе ничего не слышно и не видно. Отверстия замечаешь только после приземления, когда ясно, что ничего страшного не случилось, а бояться уже поздно.

Ангола буквально ломилась от бесхозного оружия. Пистолет Макарова можно было купить за бутылку водки. Помню, как ходили вдоль взлетно-посадочной полосы аэродрома в Сауриму и собирали патроны, валявшиеся в пыли, а потом отдавали их ангольским военным. Собирали просто так, убивая время до взлета.

Оружия у нас на борту не было, и патроны тоже были не нужны – мы же гражданская авиация! «Аэрофлот», так сказать. Правда, у каждого «Ана» сзади имелась кабинка стрелка-радиста, и сам он непременно входил в экипаж. Куда ж его девать, раз по штату положено? Но пулемет в кабинке отсутствовал. Реально стрелку делать было нечего. В полетах он, как правило, сидел в своем хвосте и читал книжки, а на земле помогал кантовать, то есть закреплять груз, чтобы принести хоть какую-то пользу.

Один из стрелков-радистов оказался отменным резчиком и не скучал в полете, ловко орудуя ножом, пилками и шкурками. Он быстро перенял манеру, в которой создают деревянные фигурки умельцы из ангольской народности чокве, и вскоре от заказов не стало отбоя. Все пилоты непременно хотели увезти домой его «типично африканские» произведения из черного дерева. Летчики явно предпочитали скульптурки своего товарища аляповатым местным изделиям народного промысла, которые выставлялись для белых иностранцев на пути к луандийским пляжам, куда летный состав вывозили по выходным купаться и загорать. Пляжи располагались вдоль длинной косы, или, как ее называли ангольцы, «илья» (остров). С нее превосходно смотрелась впечатляющая набережная с рядами высотных домов и изящных старинных португальских зданий, ставших визитной карточкой ангольской столицы.

С тех пор прошло три с лишним десятилетия. Анголу по-прежнему возглавляет президент Жозе Эдуарду душ Сантуш. Бессменно правящая партия МПЛА сохранила власть несмотря ни на что, даже после того, как мы ушли из этой страны и в период правления Горбачева и Ельцина фактически бросили своих союзников на произвол судьбы. МПЛА сумела победить не только в гражданской войне, но и в ходе трех многопартийных выборов, состоявшихся в 1992, 2008 и 2012 годах.

Анголу я никогда не забуду. Потом были другие зарубежные поездки, множество новых интересных встреч. Но до сих пор я стараюсь следить за событиями в этой стране и переживаю за ее судьбу.

В Мозамбик я попал в начале 1990-х, когда окончил институт и стал журналистом. Там тоже шла гражданская война, только вместо УНИТА действовала группировка Ренамо (от Resistência Nacional Moçambicana – Мозамбикское национальное сопротивление). В самом Мапуту близости военных действий не ощущалось, потому что мозамбикские партизаны были гораздо слабее ангольских повстанцев. По сравнению с Анголой здесь, можно сказать, царили мир и спокойствие. Я с удовольствием ходил пешком по улицам, привыкал к левостороннему движению, введенному из-за близости ЮАР, любовался португальской архитектурой. Красивых зданий хватало. По сравнению с ангольской столицей Мапуту выглядит сущим подростком, но и там можно найти много любопытного. Это я понял в первые же дни, заглянув в одноэтажный, типично португальский дом с уютным внутренним двориком и многообещающей вывеской «Музей денег».