Андрей Поляков - Снег на экваторе

До Малинди я добрался во второй половине дня и решил посвятить его остаток обследованию Геди. На следующее утро настал черед космодрома. О том, как проехать в Нгомени и в итальянский космический центр, я справился на той же бензоколонке, от которой ходил пешком в древний суахилийский город. Мне указали на стоявший рядом пикап.

– Поговори с тем парнем, – махнул рукой заправщик. – Он ездит туда постоянно.

Водитель машины, как большинство жителей побережья, был чернокож, но с прямыми, почти европейскими чертами лица. Сказывались столетия общения африканцев с арабами. Судя по тому, что за небольшую плату он согласился не только показать дорогу, но и съездить сам, чтобы помочь договориться, дела у него шли неблестяще.

– Я был в итальянском центре много раз и всех знаю, – уверял он. – Дорога прекрасная.

– Вы говорите по-итальянски? – вдруг спросил провожатый на языке Данте, едва мы тронулись в путь.

– Вы говорите по-французски? – без передышки, не дав ответить, продолжил он, вновь сменив язык.

Едва я с грехом пополам соорудил на затребованных языках пару простеньких фраз, он вновь перешел на английский, и больше желания общаться на романских наречиях не проявлял.

– Ах, вон оно что, парню не терпится показать, что он не лыком шит, – дошло до меня.

К северу от Малинди я никогда не был и опасался, что известная бурным нравом река Сабаки, вздувшись в недавний сезон дождей, могла повредить мост. Он, однако, оказался мощным бетонным сооружением, способным выдержать самые жестокие удары стихии.

– Смотрите, – оживился мой гид, показав на перехлестывавшую через какое-то препятствие красно-коричневую воду. – Краешек автобуса еще торчит. А прошло уже больше года.

Я вспомнил, что в начале 2001 года с моста упали два заполненных пассажирами автобуса. Сколько людей погибло, неизвестно до сих пор, потому что, когда к берегу подогнали кран, салоны машин уже заполнил речной песок и они были неподъемны.

Четверть часа по удивительно хорошей для здешних мест асфальтированной дороге, и провожатый указал на идущий вправо проселок. Он, наконец, представился, сообщив, что его зовут Катала, что он выходец не из суахили, как мне показалось, а из местного африканского племени гириама, и что зарабатывает, развозя на пикапе грузы.

Проселок посередине был истыкан острыми булыжниками, а по бокам изрезан рытвинами.

– Сейчас он гораздо лучше, с камнями, – похвалил Катала. – Раньше в сезон дождей проехать было невозможно.

– А как же итальянцы, на вертолете, что ли, летали? – удивился я.

– Нет, у них большие джипы, им все нипочем, – объяснил гид.

Больше десяти километров мы ехали, с трудом лавируя между самыми острыми камнями и особенно глубокими рытвинами. Занятие настолько поглощающее, что я не заметил, как впереди показался каменный забор и несколько бетонных барьеров. Из-за них навстречу выехал джип.

– Повар из центра, я его знаю, – гордо прокомментировал Катала и поприветствовал пассажиров джипа рукой.

Но стоило нам выйти из машины и подойти к воротам, провожатый скромно пристроился сзади и надолго замолчал.

Пока кенийский охранник вызывал по рации начальство, можно было вдоволь налюбоваться Нгомени. Деревня, как и писали путеводители, действительно производила двойственное впечатление. Покрытая толстым слоем пыли дорога, уже без камней, делила ее на неравные части. Слева шел высокий забор, отгораживавший от посторонних взоров сверхсекретные итальянские технологии. Справа стояли обычные для побережья хижины с крышами из пальмовых листьев. Вокруг копались полуголые ребятишки, ходили закутанные в черные покрывала женщины.

Незамысловатый минарет воспоминаний об арабских сказках не пробуждал. Больше заинтересовало резко выделявшееся свежевыкрашенное, просторное здание нездешней архитектуры.

– Католическая церковь, – сказал гид. – Итальянцы построили. Только они там и молятся.

Мой спутник успел сходить за сигаретами в ветхий фанерный киоск, занявший стратегическую позицию в десятке метров от ворот центра, когда ко мне, наконец, подошел пожилой итальянец в шортах и с рацией. Имя Франчески Бизлети и членский билет восточноафриканской ассоциации зарубежных журналистов произвели некоторое впечатление, но страж стоял непоколебимо: любое интервью, съемки, что бы то ни было еще – только после предварительного уведомления посольства в Найроби с указанием из Рима.

– Ну, хорошо, – сдался я после долгих препирательств. – По крайней мере взглянуть на две платформы с берега и сфотографировать их я имею право?

– Почему бы нет, – сверкнув на солнце металлическими зубами, добродушно согласился итальянец. – Только их не две, а три. Посередине, между «Сан-Марко» и «Санта-Ритой», есть еще одна, совсем маленькая. На ней установлен генератор. Сначала он стоял на «Санта-Рите», но потом его отделили. Очень шумел.

Проехав по пыльной дороге сотню метров, мы подкатили к заливу. Все три платформы были видны невооруженным глазом. Казалось, что до них не 11 километров, а гораздо меньше.

Стоило вынуть фотоаппарат, как рыбаки на стоявшем у берега суденышке замахали руками и подняли крик.

– Скажи им, что я снимаю вон те штуки, а до них и их рыбы мне дела нет, – попросил я Каталу.

Голоса стихли.

Через пару минут мы вновь проехали мимо ворот центра. Вместе с облаченным в форму охранником там появился импозантный чернокожий молодой человек в темном костюме и галстуке. В зеркало заднего обзора я увидел, как, проводив машину взглядом, он что-то доложил по рации.

– И почему вас, белых, так интересует этот центр? – решил удовлетворить, видимо, давно разбиравшее его любопытство Катала.

Увертываясь от камней и рытвин, я принялся рассказывать о спутнике, Гагарине, полетам к Марсу и Венере, высадке на Луну, «Челленджере», «Буране». Я успел довести краткий курс космонавтики до международной станции, когда он прервал на полуслове:

– Здорово! У нас тоже есть крупная промышленность. Видите, там, блестит на солнце? Это выпаривается соль. Много соли. Большие деньги. А когда у вас, в Европе, женятся, то невест выбирают родители?

Джип повара мы нагнали на подъезде к асфальтированной трассе.

– Не обгоняйте, – посоветовал Катала. – Итальянцам это не нравится.

– Зато мне нравится, – не думая больше об этикете, отрезал я.

И поддал газа.

Закончив статью о космической Кении, я на пару месяцев положил ее под сукно, не оставляя слабой надежды, что из итальянского посольства все же позвонят. За это время прошла российско-итальянская встреча на высшем уровне, на которой среди прочего договорились активизировать сотрудничество в космической области. Звонка, однако, не последовало. Но та поездка все-таки имела смысл. Узнав о находившемся рядом космодроме, российское посольство договорилось с итальянцами о посещении платформ, а затем там побывали наши космические специалисты. Правда, в итоге в Москве решили сделать выбор в пользу другого космодрома на экваторе – не в Индийском, а в Тихом океане.