Джеймс Кервуд - Всемирный следопыт, 1927 № 04

— Задние мысли? Да мне-то что до этого? — натянуто рассмеялся Морган, желая успокоить расходившегося спутника. — Я сижу в луже так же глубоко, как и ты. Можешь не бояться, что я тебя выдам.

Несмотря на это заверение, Хиггинс на всю дорогу погрузился в упорное, тягостное молчание. Хиггинс не терпел никаких шуток на эту тему.

Всего каких-нибудь три недели тому назад он, Морган и некий Нолан составляли неразрывное трио. Эван Нолан был старым, опытным золотоискателем, и именно благодаря ему они напали на золотоносную жилу. В противоположность большинству подобного рода предприятий, они наткнулись буквально на золотое дно, которое дало им более тридцати тысяч пэзо, что составляло около двенадцати тысяч американских долларов.

Но алчность искателя счастья пересилила в Хиггинсе здравый смысл. Во время намеренно вызванной им ссоры, он покончил со старым Ноланом, а его долю забрал себе. Морган предложил ему свою помощь на случай могущих возникнуть недоразумений, связанных с возвращением без Нолана, и в результате золото последнего было поделено между двумя оставшимися.

Зарыв тело старого золотоискателя в русле высохшего ручья, компаньоны отправились в обратный путь. Они сговорились утверждать, что золото они нашли уже на пути к дому — и много спустя после того, как какая-то неизвестная болезнь унесла их третьего товарища. Золотоискатели не сомневались, что такое объяснение будет принято вполне правдоподобным, и было мало вероятия, что знавшие Нолана отправятся на розыски его тела. Но люди, связанные преступлением, обычно относятся друг к другу с большим недоверием. Они знают, что убийца не остановится ни перед каким вторичным преступлением, если оно может оградить его от опасности, а свидетель преступления уже сам по себе представляет постоянную опасность.

Потеря источника воды и неизвестность, удастся ли найти новый, не могла поднять настроение обоих путников, и чувствовалось, что каждый косой взгляд может привести к открытому столкновению.

Под вечер перед ними вдали обрисовалась гряда низких холмов, прерываемая там и сям темными пятнами чахлой растительности. Где-нибудь в ущельях между холмами мог оказаться ключ. Лишь бы только это было недалеко! Область пустыни лежала, наконец, позади.

С пустыми фляжками, изнемогая от жажды и утомления, оба путника ускорили шаги. Когда купавшееся в кровавом закате солнце готово было исчезнуть за темной, туманной завесой пыли, его лучи блеснули на один миг на зеркальной поверхности небольшого озера. Спотыкаясь и увязая в раскаленном песке, люди и животное устремились к нему.

Достигнув воды, путешественники легли на землю и яростно принялись утолять свою жажду. Мул вошел в воду и тоже стал пить, но, со свойственной его породе манерой, делал это очень медленно и осторожно. Вода была темной и мутной, — видимо, незадолго до этого какой-нибудь ковбой приводил свое стадо сюда на водопой. Но, несмотря на возможность найти лучшую воду дальше, позади холмов, — в конец изнуренные путники решили остановиться здесь же.

— Я предлагаю отдыхать завтра весь день, чтобы немного собраться с силами, — заметил Морган.

— Само собой понятно, — отвечал Хиггинс. Теперь, когда жажда была утолена и имелся в виду горячий ужин, его настроение стало менее вызывающим, хотя он был сварлив попрежнему.

Золотоискатели разгрузили мула и закопали на несколько дюймов в землю тяжелый парусиновый мешок, содержавший сорок фунтов золота в самородках и песке, чтобы какие-нибудь неожиданные посетители не могли найти его. Затем они приготовили ужин, который и уничтожили с волчьим аппетитом. За последние два дня это была их первая горячая пища. Через полчаса они расстелили на теплом песке свои одеяла и завернулись в них на ночлег…

На утро — от длинного и непривычного пути — золотоискатели проснулись разбитыми, с тупой болью во всем теле, и решили остаться здесь до следующего дня.

После завтрака они наполнили фляжки, выстирали фланелевую одежду и развесили ее в тени окаймлявших озеро сухих деревьев.

Сидя за кружкой кофе, Хиггинс заметил:

— Может быть, мне удастся раздобыть пару кроликов там, за холмами.

Он встал, стянул покрепче пояс, повесил через плечо фляжку и пошел.

Однако, далеко он не ушел, так как не испытывал ни малейшего желания надолго упускать из виду своего компаньона. Не то, чтобы он боялся, что Морган даст тягу вместе с золотом, — подобная затея кончилась бы для того плохо, — но Хиггинс знал его, как продувного интригана, рассчитывавшего каждый свой шаг и всегда избегавшего расставленных ему ловушек. Хиггинс просто боялся этого человека «себе на уме», который, подчеркивая дружбу, в то же время уже не раз упоминал о совершонном преступлении. Желание добыть свежего мяса вылетело у Хиггинса из головы. Его охватил холодный страх, — тот страх, который чаще, чем алчность и ненависть, доводит людей до преступления.

У Хиггинса появилось смутное предчувствие, что Морган в ближайшей же населенной местности выдаст его суду или, не дожидаясь долго, потребует себе за молчание все имеющееся золото.

За себя Моргану, конечно, нечего бояться. Он выложит на суде такую историю, что его лично даже не заподозрят и в косвенном соучастии в убийстве Эвана Нолана.

«Вот, если бы… совсем убрать этого Моргана с дороги..» — Уже одна мысль об этом вырвала у Хиггинса вздох облегчения. Ведь он уложил Нолана за половинную долю золота, но, конечно, это было куда проще, чем справиться с оставшимся компаньоном, который вечно настороже. За историю со старым золотоискателем он тогда не боялся, а молчаливое одобрение Моргана только прибавило в нем бодрости. Но здесь, помимо всего, он находился в непосредственной близости к жилью, и труп человека с поврежденным черепом, несомненно, даст повод к прозрачным догадкам…

Чтобы не сбиться с дороги, Хиггинс не отходил далеко от стоянки, как вдруг какой-то звук поразил его слух. Он осмотрелся кругом, но ничего не увидел. Только поднявшись на верхушку холма, он понял причину: на расстоянии приблизительно полутора километров он увидел беловато-серую массу, которая, далеко растянувшись в разные стороны, двигалась по равнине. Это было овечье стадо. Блеяние овец и заставило Хиггинса прислушаться. А темный предмет, почти все время стоявший на месте, — это, наверно, был пастух.

Поэтому Хиггинс не удивился, когда, бросив взгляд в сторону, он увидел не дальше сотни метров от себя небольшой шалаш, стоявший у озера. Он знал также, что в таком шалаше можно найти все, что служит пастуху для поддержания жизни в степи, — консервы, овощи, сало, бобы, даже табак. Кроме того, в этих краях пришелец является всегда желанным гостем, и он может, даже в отсутствие хозяина, взять себе все, что ему нужно.