Питер Мейл - Прованс от A до Z

Французы страсть как гордятся логичностью своих поступков в делах малых и великих, но иной раз поражают нелогичностью. Прежде всего приходит на ум неумеренная популярность рэпа во Франции. Поражает грамматический род некоторых французских существительных. Женское влагалище, к примеру, как ни странно, мужского рода. На протяжении долгих лет французские водители должны были уступать право проезда автомобилю, приближающемуся справа, в вопиющем противоречии со здравым смыслом: машина, уже находящаяся на дороге, должна была пропускать ту, которая собиралась на эту дорогу свернуть. Естественный призыв к спорам, ссорам, столкновениям аргументов и автомобилей.

Вполне логичным решением дорожной проблемы стало внедрение кольцевых развязок с громким названием «вращательный перекресток», carrefour giratoire , в общении получивших парадоксальную кличку rond-point ( букв . «круглая точка»). Необходимость в принятии меры такого рода давно назрела, и французская администрация с энтузиазмом взялась за дело. Эти развязки все еще активно сооружаются, и появилось их уже такое множество, что, добираясь из пункта А в пункт В, водитель рискует заработать головокружение.

Можно подумать, что дорожные развязки – всего лишь мера по увеличению уровня безопасности, но в Провансе увидели в них и иную возможность. Используя центральную площадь как полотно, ждущее прикосновения мастера, художники, скульпторы, архитекторы, садовники приложили усилия для преобразования дорожных островков недоступности в произведения искусства. У деревни Лори вы найдете совершеннейшую модель rond-point appellation controlée в виде аккуратных рядов винограда. Недалеко от Апта rond-point превращен в настоящий мини-парк с деревьями, кустами, каменными стенами. В центре Кавайона машины объезжают гигантскую звезду, обсаженную цветами, и по всему Провансу островки, окруженные дорогой, отмечены хотя бы одной оливой, троицей кипарисов или лавандовыми лужайками. Хоть и скромно, но все же отвлекает от однообразия асфальта.

Чемпионом по скромности можно считать Кадне, где одна из развязок отмечена столь неприметной бетонной бородавкой, что ее чаще не объезжают, а переезжают. Как бы в порядке компенсации вторая развязка возле этой деревни не только намного крупнее, но и снабжена собственной автостоянкой, спонтанно превратившейся в салон продажи подержанных автомобилей, где владельцы оставляют машины с указанием запрашиваемой цены и контактного номера телефона.

Транспортные развязки представляют собой чуть ли не самые дорогие земельные участки Прованса. Недавно администрация благословила окрестности Лурмарена сооружением rond-point . В извещении был указан выделенный на это бюджет – 460 000 евро, намного больше, чем стоит хороший дом в деревне.

Несмотря на видное положение транспортных развязок и их высокую стоимость, они до сих пор почему-то безымянны. А ведь во Франции давно пустила корни традиция называть улицы и площади именами знаменитостей. Генерал Леклерк получил свои авеню, Гамбетта – бульвары, Мирабо – свои аллеи для прогулок, Жорес – улицы. Незначительная улочка может носить имя знаменитости местного масштаба. Удивительно, что развязки пока оставлены без внимания. Понятно, что никто больше не желает увековечивать имена политиков, но почему бы не назвать их именами поэтов, изобретателей, шеф-поваров, даже футболистов?

Или вот еще музыка. Никто еще не восславил ronds-points в песне. Поют же об Авиньонском мосте и даже о таком, казалось бы, невдохновляющем объекте, как Route National № 7 . Не понимаю, чем хуже красавицы-развязки. Они просто-таки взывают к авторам слов и музыки. «Ronds-points блюз», «Мчусь кругами за тобой» – лишь два названия навскидку.

«Не успело вызреть – выпили. Не успели выпить – выписали» – шедевр насмешки, апофеоз презрения винного эксперта, ограничившегося этим замечанием в ответ на вопрос о качестве розового вина. Еще одно пятно на и без того замаранной репутации. Но все же можно понять, почему еще недавно розовое вино осуждали как фривольное и непоследовательное.

Rosé во все времена мыслилось как вино летнее, ассоциировавшееся скорее с загаром, чем со смакованием вкуса; вино для питья en carafe , графинами, в пляжном кабачке; вино, которому как-то все равно, с чем его потребляют, с сардинами, поджаренными на гриле, или с отбивными-барбекю – да хоть с салатом «Ницца». Простое вино, без изысков и претензий. Если забыть о необходимости охладить перед употреблением, оно и внимания-то не требует. Оно не рвется в марочные винные карты, не кичится сложностью букета и мистикой лучших красных и белых. Да и цена у него какая-то несолидная. Учитывая эти весьма удобные для неприхотливого потребителя качества, нечего и удивляться, что винные критики не принимают его всерьез.

Но вино течет, ситуация меняется. Все больше выбор высококачественных rosé совершенно иной весовой категории, не той, которую имеет в виду надменный критик, автор первых фраз статьи. Хотя понадобится еще несколько лет, чтобы репутация rosé поднялась до высот, уже достигнутых его качеством, но прогресс отмечается не только в винных погребах, но и в Каннах.

Канны обычно вспоминают в связи с кинофестивалем. Старлетки рассеивают по пляжу принадлежности туалета, продюсеры выгрызают миллионы на террасе отеля «Хилтон». Но вот уже два года в Каннах проводится Международный конкурс розовых вин Le Mondial du Rosé , весьма серьезное мероприятие. В 2005 году для участия в нем съехалось 50 серьезных энофилов из 16 стран, вслепую продегустировавших 650 вин лучших сортов розового. Продукцию представили 29 стран, от Австралии до Уругвая, обнюхивание, облизывание и сплевывание продолжалось три дня. Я подметил два весьма приятных обстоятельства: жюри, вопреки установившимся каннским традициям, оставалось корректно одетым, а Прованс за свои розовые огреб кучу золотых и серебряных медалей.

По определению rosé розового цвета, но розовый с розовым разнится. Он может чуть отличаться от прозрачного белого лишь легким, едва заметным красноватым оттенком. Остерегаюсь применять слово «румянец», ибо это весьма элегантное определение захватано в недобрые старые времена в Калифорнии, где им штамповали примитивные липкие сиропы со вкусом варенья, выдаваемые за розовое вино. Далее розовый может сгущаться чуть ли не до вишневого. Цвет зависит от длительности выдержки черной кожуры винограда в ферментирующемся вине. Модные ныне сверхбледные розовые получаются при минимальной выдержке, для более темных rosés d’une nuit – «розовых одной ночи» – выжимки остаются на ночь и так далее.