Жан-Кристоф Руфин - Бессмертным Путем святого Иакова. О паломничестве к одной из трех величайших христианских святынь [litres]

Наконец вы расстаетесь с трубопроводом, но лишь для того, чтобы оказаться перед химическим заводом. Несмотря на это, вы почти чувствуете облегчение: по крайней мере, вы снова среди людей. Куда-то катят грузовики. Трубы выбрасывают в воздух едкий дым, и вам легко вообразить, что он ядовитый. Это неприятно, и вы смогли бы придумать в мечтах что-нибудь более привлекательное. Но все что угодно лучше, чем безлюдье кварталов, подготовленных для жизни, но наполненных молчанием пустоты.

Некоторые из вас – те, кто побывал на кантабрийском побережье как турист, – вероятно, возмущены тем, что я рисую Кантабрию черными красками, и хотят крикнуть мне: «Сантильяна-дель-Мар! Комиллас! Коломбрас!» Столько исторических мест, столько поселков, которые по праву считаются жемчужинами архитектуры.

Я признаю, что эти места красивы, но, если смотреть на них с точки зрения пешехода, которым написан этот рассказ, они нисколько не компенсируют однообразие промышленных ландшафтов. Конечно, я попал туда в неподходящее время. В середине зимы, под покрывалом из облаков они, несомненно, полны вневременной поэзии. Увы! В июне, при жарком солнце, эти исторические места погребены под толпами туристов. Междугородные автобусы останавливаются на их окраинах и выгружают посетителей, приехавших со всех концов мира. Улочки наполняются зеваками, которых ведут за собой на буксире громко кричащие гиды. Здесь пришлось бы долго искать булочную или бакалейный магазин, но лавочки с сувенирами выстроились в ряд и покрывают старые камни своими уродливыми подставками, на которых висят безвкусные безделушки. Площади заставлены пластмассовыми стульями и большими зонтами, посвященными божеству по имени Кока-Кола. На больших грифельных досках прославляются прелести меню за восемь евро и boccadillos (так по-испански называются сэндвичи. – Пер. ).

Опьяненного одиночеством паломника ошеломляет это вавилонское столпотворение. Он, до этого не встречавший на Пути никого или почти никого, удивляется тому, как много ходит по этим улочкам людей, которые гордо носят на себе множество ракушек святого Иакова и других отличительных знаков Пути. Среди них есть несколько настоящих пеших странников. Остальные, а их подавляющее большинство, обуты в кожаные туфли на низком каблуке или в холщовые тапочки на веревочной подошве. Их элегантность, чистота и свежий вид плохо сочетаются с утомительными нагрузками Пути. Увидев, как они возвращаются в автобусы, паломник понимает, что это моторизованные паломники. Компании-туроператоры продали им путевки в Компостелу и везут их туда, делая короткие остановки в интересных местах.

Паломник-пешеход возмущается этой практикой, в чем совершенно не прав. В конце концов, она делает паломничество доступным для людей, которым нехватка времени или их возраст не позволяют пройти пешком тысячу километров. Но несмотря на все убедительные доводы в пользу таких экскурсий, верно и то, что эти толпы мешают человеку спокойно созерцать памятники старины. В Кантабрии пеший странник вынужден выбирать одно из двух. Либо он имеет в изобилии одиночество и тишину, но идет через некрасивые местности вдоль однообразных автомобильных дорог, либо проходит мимо чудес архитектуры, но почти не видит их, потерявшись в толпе шумных людей, которым видеокамера заменила глаза, а автобус ноги.

Я обратился в бегство. Сантильяна-дель-Мар, «самая красивая деревня в Европе», по словам Жан-Поля Сартра (что он в ней делал?), задержала меня на десять минут – на то время, пока я пил стакан апельсинового сока во внутреннем дворике какого-то ресторана. Официантки, к которым я обращался с вопросами, не были знакомы с этим поселком. Они были нездешние, их наняли на летний сезон. Какой-то медицинский конгресс добавил свою толпу и свои автобусы к и без того плотной массе туристов и моторизованных паломников.

Я без сожаления расстался с этими великолепными домами, которые для меня уже были ненастоящими, поскольку являлись всего лишь декорацией для современной трагедии, которая называется «массовый туризм».

Вернувшись в тишину Пути, я сразу же почувствовал, что спасся от кораблекрушения. К тому же пейзажи после Сантильяны отличаются безмятежной красотой. После городских толп опустевшая хижина отшельника на вершине холма становится желанным утешением для глаз. И ты говоришь себе, что, возможно, отшельники были охвачены тем же беспокойным чувством, которое только что заставило тебя уйти из городской толкотни. Дух Пути явно присутствует в этом желании идти по миру, убегая от него, и находить других людей там, где нет никого. Альфонс Алле (французский журналист, эксцентричный писатель и черный юморист, живший во второй половине XIX века. – Пер. ) написал: «Люди любят собираться вместе в пустынях…»

Комиллас чуть меньше загроможден туристами, но безумие Гауди (Антонио Гауди – знаменитый испанский архитектор, работавший в стиле модерн. Творчески осмысляя природу, он придавал своим постройкам весьма причудливые изогнутые очертания. – Пер. ) привлекает туда много народа. Я нашел покой, лишь когда лег отдохнуть на огромной безлюдной лужайке, которая окружает неоготические здания папского университета.

Что касается Коломбраса, то это – центр местности, которую выбрали для своих особняков испанцы, нажившие состояние в Латинской Америке. Когда я вошел в этот городок, лил сильный дождь. Я укрылся от его частых струй под козырьком на крыльце Музея индейцев – одного из этих зданий, построенных блудными сыновьями, вернувшимися из тропиков. Потоки воды прогнали с улиц и приезжих, и местных жителей, и городок снова приобрел часть своего ностальгического очарования.

Коломбрас – свидетель другого приключения, которое относится уже не к Пути святого Иакова, а к его продолжению – к пути, который эмигранты проложили по океану гораздо дальше на запад, чем Компостела, – до американских земель. Это другая история, вызывающая другие чувства, и в тот момент она не трогала мою душу. На мой взгляд, пустые особняки Коломбраса были ближе к незаселенным жилым домам, которые уродуют города и поселки этого края, чем к памятникам средневекового искусства, которые оставлены паломниками вдоль Пути. Покидая Коломбрас, я жалел лишь о том, что снова иду вдоль автомобильной магистрали. Дождь лил как из ведра, и я укрылся от него в мотеле для шоферов-дальнобойщиков. Ночью меня убаюкивал гул грузовиков, которые поднимали волны в лужах. Приходится засыпать под ту колыбельную, которая у тебя есть.

После всего этого неприятного опыта я надеялся найти счастье в историческом городе, который меньше известен и где бывает меньше туристов. В этот город я пришел вместе с солнцем под конец дождливого дня.