Сьюзен Флетчер - Путешествие белой медведицы

У меня остались новая красивая туника, шапка, чулки и ботинки. Посланник не пришёл за ними, а доктор сказал, что я в любом случае заслужил хорошую одежду.

— Ты скоро дорастёшь до этих ботинок, — заверил он. — Вот увидишь.

Доктор купил мне новую мантию; конечно, не такую чудесную, как та, которую дал мне поносить посланник, но всё равно хорошую и тёплую. Потом мы пошли в трактир, где он заказал обед для нас обоих — сдобные пироги с начинкой из баранины и рыбы. Затем он позаботился о ночлеге и снял маленькую тёмную комнатку с двумя кроватями, письменным столом и небольшой скамейкой, куда поставил свой сундучок с травами и снадобьями.

А я всё не мог перестать думать о медведице.

Чем её будут кормить? Будут ли ей петь? Почешут ли за ушком? Подпустит ли она кого-нибудь к себе?

Доктор утверждал, что у короля за медведицей будут ухаживать лучше, чем ухаживали мы на корабле, и найдут ей смотрителя, который умеет общаться с животными не хуже меня. Я убеждал себя, что медведица без меня прекрасно обойдётся, но, когда вспоминал, как уютно чувствовал себя под её огромной пушистой лапой, сердце моё сжималось от боли. В глубине души я не хотел, чтобы на моём месте оказался кто-то другой.

Доктор сказал, что собирается поехать со мной в Уэльс. Он всегда хотел там побывать, поэтому готов путешествовать со мной, пока я не найду родных.

Я почти потерял надежду когда-нибудь добраться до Уэльса. Письмо пропало, и чем больше я об этом думал, тем больше сомневался, что смогу найти родню и получить свои земли. Ведь мне даже нечего было предъявить и не к кому обратиться за помощью. Да и потом — поверит ли родня, что я — действительно сын своего отца? Похожи ли мы чем-то ещё, кроме роста, цвета глаз и волос? Узнают ли они его во мне?

И всё же, когда я услышал слова доктора, надежда разгорелась во мне с новой силой. Мысли спутались. Я уже и сам не знал, кто я такой и куда мне идти.

— Но письмо… — робко начал я. — Кораблекрушение…

Доктор поднял палец.

— Подожди-ка, — сказал он с улыбкой, а затем открыл свой сундучок и достал оттуда сложенный пергамент.

Знакомая сургучная печать.

Письмо!

— Но… Хаук ведь украл его, — удивился я.

— Торвальд пригрозил ему расправой, и Хаук рассказал, где спрятано твоё письмо. Торвальд передал его мне.

— А как же кораблекрушение…

— Корабль попал на отмель, а не затонул, — напомнил доктор. — Кое-что пропало, но часть груза удалось спасти.

Получается, Хаук, сам того не ведая, оказал мне услугу. Если бы не он, письмо, скорее всего, смыло бы волной, когда вода затопила кладовку.

— Его всё равно никто не сможет прочитать, — сказал я. — Это валлийский, а не латынь.

— Может быть, ты и прав: в Норвегии его точно никто не прочитает, а вот в Лондоне не так уж мало валлийцев. Ты ведь понимаешь валлийский на слух, не так ли?

Я кивнул, и во мне снова вспыхнула надежда.

— Значит, нам нужно найти валлийца, который умеет читать.

Удача улыбнулась нам на следующий день в ближайшей пивной.

Он был невысокого роста, с тёмными волосами и карими глазами. Как у меня. Позже мы узнали, что он пользовался большим успехом у женщин. Впрочем, ничего удивительного: он был привлекательным, а в его глазах горел лукавый огонёк. Представился Ллином. Сделав большой глоток из своей кружки, Ллин потянулся за письмом.

И вот тут меня одолели сомнения.

Я был настолько уверен в содержании письма, возлагал на него столько надежд и вдруг подумал, что всё это время мог ошибаться. С чего я вообще взял, что мои валлийские родственники ждут, когда я приеду и получу земли, по праву принадлежащие мне?

Я хотел надеяться на лучшее, но никаких оснований для этого у меня не было.

— Артур? — окликнул меня доктор.

Я протянул Ллину письмо.

Он развернул пергамент, наклонился к мерцающей лампе, стоявшей на столе перед нами, и провёл пальцем по верхним строчкам. Оторвавшись от чтения, он широко улыбнулся и обратился ко мне на валлийском:

— Да, — сказал он. — Я могу прочитать это. Проще простого.

Ллин разложил письмо на столе и начал читать вслух:

«Дорогой Сигни, вдове Моркана Гвинеддского; леди Кадвин, сестра Моркана, шлёт привет и желает мира».

Знакомые имена пробудили в моей памяти приятные воспоминания. Меня бросило в жар, и я затрепетал от волнения. Доктор вопросительно посмотрел на меня.

— Автор письма — моя тётя, Кадвин, — объяснил я. — Она шлёт привет маме, которую зовут Сигни. А Моркан — это мой отец.

Ллин продолжил:

«Должна сообщить тебе, мой друг, что моя душа изнывает от большого горя и глубокой печали».

Я заёрзал на скамье. Это звучало как дурное предзнаменование.

«Не знаю, доходят ли до тебя новости из Уэльса, но после перемирия с Англией молодые принцы вступили в междоусобную войну, в то же время затаив злобу на прежних союзников Давида».

Таких, как мой отец. Это фраза была ещё более печальной.

Дальше она писала о тех же междоусобицах в королевской семье, а потом Ллин прочитал:

«Во всём виноват Генрих. Я…»

Ллин огляделся по сторонам, опасаясь, что его могут услышать. За соседним столом сидели четверо мужчин, но они пили, смеялись и не обращали на нас никакого внимания. Линн прошептал:

— Твоя тётя пишет:

«Я презираю его. Я проклинаю его имя. Если бы Генрих не отобрал у нас честно завоёванные земли, всем молодым принцам хватило бы титулов и наделов, и у них не было бы ни времени, ни желания думать о старых обидах».

— Ну что? — поинтересовался доктор.

— Ах, — отозвался я, изо всех сил пытаясь не выдать свои страхи. — Кажется, моя тётушка не жалует короля Англии.

Ллин же читал дальше:

«Все годы после вашего отъезда я пыталась сохранить земли Моркана до возвращения вашего сына Артура, когда он достигнет совершеннолетия. Остался всего год. Но сейчас двое молодых принцев захватили…»

Ллин бросил на меня короткий взгляд и, нахмурившись, стал читать дальше. Мимо прошла горничная; по пергаменту побежали беспокойные тени.

— М-м-м, твоя тётя говорит…

Он проглотил слюну. Ллин был явно смущён и опечален.

— Что такое, сынок? — спросил доктор.

Не добившись от меня ответа, он обратился к Ллину:

— Читай дальше, чего же ты ждёшь!

Ллин не знал норвежского, но прекрасно понял, что сказал доктор. Сделав большой глоток из кружки, он продолжил:

«…захватили земли Моркана, и теперь ничего не поделаешь. Учитывая такое положение дел, я…»

Ллин снова перешёл на шёпот, и мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать его слова сквозь разговоры и смех:

«…я прошу тебя не отправлять Артура обратно и не требовать земель, принадлежащих ему по праву рождения, потому что он не найдёт здесь защиты и снова навлечёт беду на меня и моих несчастных дочерей».