Энтони Бурден - Мясо с кровью

Неподалеку от Беркли, буквально по ту сторону моста, в районе сан-францисской миссии, каждый вторник выстраивается очередь за «фирменными» жареными цыплятами за $ 1.99. Люди стоят на улице от сорока пяти минут до часа не потому что это органические, экологически чистые — или хотя бы высококачественные — цыплята. Они стоят в очереди, потому что это, черт возьми, три куска за доллар девяносто девять. Если не принимать в расчет реальность, Элис, мы проиграем.

Я хорошо помню марши протеста против войны во Вьетнаме, когда мне было одиннадцать лет. Мы с отцом ездили в Вашингтон, а потом протестовали с моими друзьями в Нью-Йорке. Я получил хороший урок, на всю жизнь запомнив, как ненавидели нас строительные рабочие, полицейские и пожарные. Те самые люди, чьи семьи были затронуты войной. Перед собой они видели кучку богатеньких детишек — наши мамаши и папаши платили за образование такие суммы, которые даже не снились этим беднякам и их детям. Они видели громогласных самовлюбленных болтунов, которые жили совершенно иначе, чем рабочие, но охотно, при каждой возможности, обращались к ним с разговорами о проблемах «рабочего класса» (обычно со ступеней Колумбийского университета). Настоящий «рабочий класс» знал, что такое работа, — они валились спать глубокой ночью и вставали на рассвете. А кто были эти праздные, длинноволосые придурки с самокрутками, девками и напыщенными разговорами о «смысле производства»? Что они производили? Да ни черта.

Таким образом, призыв не достиг слушателей.

Привлечь Элис Уотерс на свою сторону в споре — все равно что заручиться поддержкой Алека Болдуина или Барбры Стрейзанд в предвыборной кампании. Вы соглашаетесь со всем, что бы они ни сказали, но втайне желаете, чтобы они наконец заткнулись. Никакой независимый избиратель, разочарованный республиканцами и старающийся вовремя платить по счетам, не станет слушать наставлений, что он должен делать и за кого должен голосовать, если эти наказы исходят от богатого «артиста», который живет в собственном доме в Голливуде, вдали от страданий и мук рядовых американцев.

Недавнее появление Элис на шоу «60 минут» — это наилучший пример поступка, возымевшего обратный эффект. Ленивая и чудовищно легковерная Лесли Шталь представила ее как «мать медленного питания» (неверное утверждение, которое можно опровергнуть, проведя в Google тридцать секунд). Святая Элис Берклийская порхала над мирской суетой — она жевала дорогую зелень и мечтательно разглагольствовала о прелестях местной продукции и об экономичном, социально сознательном потреблении.

А потом она решила приготовить для Лесли яйцо — на очаге своего дома в Беркли. Не знаю, что вы скажете, но, по-моему, сжечь два корда дров, чтобы сварить одно-единственное яйцо, — это уж точно не назовешь разумным потреблением. Я не сомневаюсь, что использование дров в Беркли строго ограничено. Я знаю, что нельзя обзавестись камином в манхэттенском доме, не приобретя дорогостоящую комбинацию вытяжек, преобразователей, фильтров, газоотводов и не пройдя целый ряд юридических инстанций. В Беркли к таким вещам относятся крайне чувствительно, поскольку половина углекислого газа в мире вырабатывается от сжигания дров. Если Элис готовит такую яичницу каждое утро, я могу лишь посочувствовать ее соседям.

Когда действие передачи перенеслось в ресторан Chez Panisse, Элис, продолжая обожествлять «местное производство», с гордостью отозвалась о свежих овощах из Chino Farms. Суть в том, что Chino Farms находится в Сан-Диего. Почти в двадцати четырех часах езды на машине от Chez Panisse — ну или час на самолете. Это и есть «местное экологически чистое производство»?

Впрочем, то, что нормально для Элис, несколько отличается от вашего представления о норме. Такова была основная идея «60 минут» — и это поняли все, кроме Лесли.

Вспомним череду ужинов, которые Элис устроила в Вашингтоне, чтобы отпраздновать инаугурацию Обамы. В прессе их разрекламировали как исключительные «камерные» мероприятия, с акцентом на высокие моральные ценности, но в итоге они превратились в сборища, где еда стоила пятьсот долларов за порцию. Хотя в Вашингтоне полно отличных шеф-поваров и кулинаров, Элис собирала известных поваров, их помощников и все необходимые ингредиенты по всей стране. Сколько углекислого газа было выпущено в атмосферу, чтобы привезти в Вашингтон этих людей (как утверждалось, способных заткнуть за пояс местных недотеп), — неизвестно. Не знаю, почему Элис не смогла с минимумом затруднений воспользоваться услугами местных профессионалов.

Это несправедливо и мелочно, но я просто не в силах устоять — я напомню вам один феерический эпизод, который произошел, когда Элис готовила вместе с Томом Коликкио и автором поваренных книг Джоан Натан. Натан, проглотив кусочек, начала давиться. Первой реакцией Уотерс было выскочить в зал ресторана и спросить, обучен ли кто-нибудь приему Геймлиха. [37] Прием Геймлиха — определенным образом выполненные толчки в диафрагму, этот прием используют для помощи человеку при попадании чужеродных предметов в дыхательные пути. Chez Panisse открылся в 1971 году — это один из самых «долгоиграющих» ресторанов в Америке. Элис, насколько я понимаю, была шеф-поваром — это звание предполагает, что человек провел изрядное количество времени рядом с плакатом, на котором изображено, как спасти человека, который поперхнулся. Этот плакат по закону обязателен на каждой профессиональной кухне. Нет такого американского шеф-повара, у которого он не запечатлелся бы в мозгу. Но только не у Элис.

Том Коликкио, который на своем веку повидал множество телевизионных студий, разумеется, знал, что делать. Он выступил вперед, надавил кулаком куда нужно, извлек инородное тело и спас жизнь госпожи Натан.

Что наводит на мысль: а можно ли назвать Элис шеф-поваром? Была ли она поваром хоть когда-нибудь, в любом смысле этого слова? Прочитав все официальные и неофициальные отчеты о карьере Элис и об инциденте в Chez Panisse, я не нашел ни единого намека на то, что она когда-либо работала поваром. И тем не менее год за годом госпожу Уотерс восхваляют люди, которым следовало бы быть умнее.

А если она не повар… то кто же? И почему ей дозволено меня раздражать? Почему я ее слушаю? Какая мне разница?

Я слышу тихий, медоточивый голос в моей голове, который твердит: «Элис права».

Элис всегда и во всем права.

Тот же самый голос некогда заставлял меня часами торчать в переполненных залах, где пахло дрянной мексиканской травкой, и слушать Hot Tuna. Голос настаивает. Он говорит: «К черту реальность, чувак. Встречай мечту. Разверни флаг по ветру…»

Если субкультура, «революция», мечты и надежды шестидесятых были испорчены, поглощены и наконец закономерно разрушены всеподавляющей силой системы, это не значит, что они, хотя бы отчасти, не были прекрасны. Что-то в результате уж точно стало лучше, правда? Не знаю, что конкретно, но не сомневаюсь, что каким-то образом мир улучшился, несмотря на всякую чепуху и потакание собственным желаниям. Несмотря даже не то, что получилось в финале. После первой порции «Фиолетового тумана» и вступительных тактов Court of the Crimson King я достиг некоторого просветления. Больше ничего — кроме несколько пластинок — я не вынес из эпохи шестидесятых. Может быть, Элис похожа на ЛСД. Я его уже не хочу — но пусть себе будет. Попробовав, я не стал хуже.