Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Однако почти всё остальное время на острове мы провели в сапогах.

В первый же день, в первые же минуты после нашей высадки на берег мы буквально ногами ощутили разницу между палубой судна и питкэрнской землей. Не успели мы добраться до дома Тома и Бетти, как мои белоснежные «яхтсменские» тапочки безнадежно испачкались (я так потом их и не отстирал). А ведь я всего-то сделал пару шагов по причалу, взобрался на заднее сиденье квадроцикла, и затем прошел несколько метров от гаража к сеням… Хозяева, любезно указав мне на несколько пар резиновых сапог, стоящих под навесом, сказали мне: «Выбирай любые». Что я с удовольствием и сделал.

Мне почему-то сразу приглянулись самые обыкновенные, цвета хаки. 43-го размера, хотя у меня вообще-то 41-й. Однако я нисколечко не жалею. Мне было в них очень комфортно.

По неопытности я сначала натянул их на босу ногу, но вскоре вовремя одумался. Очень пригодились голубые хлопчатобумажные носочки, выдаваемые на транстихоокеанских рейсах всем пассажирам авиакомпании Air Tahiti Nui. Я на всякий случай прихватил их с собой из самолета. Словно почувствовал, что единственной пары тонких носков, упакованных мною в дорожную сумку, будет явно недостаточно. Зачем брать больше? — наивно думал я, собираясь в путь. — Ведь мы же отправляемся в тропики… О, как я ошибался!

Постоянный дождь превратил кирпичного цвета местную глину в чавкающую и скользкую слякоть, а питкэрнские дороги — в знакомые до боли родные российские просёлки. Я не так часто бываю в наших колхозах и деревнях в сырую погоду, но аналогия однозначная. Смеясь, мы вспоминали, как много лет назад, в студенческие годы ездили «на картошку» и как, перебираясь от избы к избе и рискуя увязнуть по уши, месили осеннюю грязь средней полосы России.

Так вот, на Питкэрне оказалось примерно то же самое. Поэтому резиновые сапоги в дождь на острове — обувь номер один.

Впрочем, справедливости ради необходимо сказать, что слякоть здесь — явление не частое. Просто нам, повторяю, не очень повезло.

С другой стороны, наш опыт можно назвать уникальным. Немногим гостям Питкэрна удается увидеть остров таким, каким его увидели мы, — пасмурным и промозглым. И это, конечно же, ни в коей мере не испортило моих впечатлений. Наоборот, непогода привнесла в наш визит неожиданный экстрим, добавила приключений. Моя мечта, повернувшись ко мне своим не самым привлекательным боком, словно проверяла меня на выносливость: дескать, слабо полюбить Питкэрн не таким, каким он обычно описывается в книгах и на сайтах, а совсем другим — беззащитным и неуютным??

Не слабо. Плохой погодой меня не испугаешь. Грязный и прохладный Питкэрн вдруг оказался для меня еще роднее глянцевого и открыточного. Удивительно…

А еще это значит, что я здесь не в последний раз. Ведь мне же надо побывать на острове и в солнечные дни, когда тепло и сухо!

Сама постановка такого вопроса, наверное, вызовет недоумение. На первый взгляд, этот тезис кажется совершенно очевидным. Ну, разумеется, Питкэрн не Россия, о чём, собственно речь? Мятеж на «Баунти» так же далёк от нас во времени, как Адамстаун от Москвы в пространстве, и тому подобное. Что может быть общего?

И, тем не менее, я настаиваю. Питкэрн очень похож на Россию. Отправляясь в поездку, я и вообразить себе не мог, насколько мы, несмотря на расстояния, отсутствие внешних точек пересечения и кажущуюся разницу в менталитете, истории и культуре, в действительности — близки друг другу. И это, пожалуй, самое сильное и неожиданное потрясение, которое осталось у меня от встречи с легендарным островом.

Судите сами.

К примеру, погода. По удивительному, почти символическому совпадению, сентябрьская 2007 года погода на Питкэрне в точности соответствовала погоде в Москве. Сводки идентичны: пасмурно, осадки, ветер, температура от +13 °C ночью до +23 °C днем.

Теперь — природа.

По утрам здесь так же задорно и задиристо кукарекают петухи, как в любой российской деревне, а по ночам орут весенние коты, как под окнами моей квартиры.

На огородных грядках растут капуста, лук, морковка, огурцы и помидоры. Мох на деревьях и трава на лужайках здесь — точь-в-точь такие же, как у нас, ничего экзотического. Наш подорожник встречается на каждом шагу.

В сырых питкэрнских зарослях пахнет… грибами (!?), клянусь, словно в осеннем подмосковном лесу.

Про грязь и слякоть я уже рассказывал.

Дальше. Человеческое жильё. О котором я тоже писал.

Местами Адамстаун до боли напоминает среднюю русскую деревню. Или старый дачный поселок в садово-огородном товариществе где-нибудь по Калужскому или Ярославскому шоссе. Проселочная, с ухабами, дорога, неровные изгороди, покосившиеся сараи, ветшающие летние домики. Занавески на окнах.

Местный магазинчик — типичное сельпо (ассортимент, правда, отличается).

В общем гараже на окраине поселка стоят трактора, бульдозер и экскаватор. Колхозная МТС [72], да и только.

Есть клуб, а в нем «красный уголок» — Паблик Холл.

Будки деревенских туалетов. В одном — вы не поверите — я видел газету на гвозде. Газета, правда, была новозеландская.

И так далее. Наконец, сами люди.

Коренные питкэрнцы, потомки мятежников с «Баунти», оказывается, очень похожи на наших, российских сельских жителей. Такие же добрые и открытые, но — на всякий случай — чуть-чуть недоверчивые к пришельцам.

У доски объявлений женщины громко судачат про хозяйство и соседей, на поселковой площади мужчины обсуждают новости мировой политики. Все дети бегают босыми. Пожилые люди ходят в застиранных штанах и рубахах не первой молодости и свежести. Копаются в огородах. По вечерам смотрят телевизор.

Говорят, правда, не по-русски. И не пьют.

А мои хозяева, Том и Бетти, чем-то очень напомнили мне моих родителей-пенсионеров. Даже внешне есть некоторое сходство…

В общем… Конечно, Питкэрн — не Россия. Но что-то наше, родное, до боли русское здесь явно присутствует.

И, надо признаться, от этого пронзительного ощущения остров и местные жители становятся еще ближе, понятнее и роднее. Как после этого не полюбить Питкэрн всем сердцем?

Ну, а теперь о том, что порадовало больше всего. О питкэрнских детях.

Я нарочно приберег рассказ о них напоследок. Потому что это очень важно.

…Случилось так, что мы прибыли на остров аккурат 14 сентября — в день рождения Эмили Роуз Кристиан, дочери Рэнди и Надин. 4 года назад, в 2003-м, эта малышка стала первым ребенком, который родился на Питкэрне за последние 18 лет. В последний раз подобное радостное событие случалось в 1985 году, когда на свет появился Эндрю Кристиан.

В первый же день нас пригласили в дом Стива и Олив на вечеринку в честь Эмили. Мы своими глазами увидели, во-первых, что такое настоящий питкэрнский праздник, когда все гости приносят еду с собой, и пир продолжается не один час, а во-вторых убедились, как все островитяне обожают кроху Эмили. Буквально души в ней не чают.