Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Гражданская война на Питкэрне закончилась. Но полноценный мир так и не наступил. Мутный и ядовитый осадок остался после того, что произошло в сентябре-октябре 1793 года. Следующий период истории острова можно сравнить с мрачным средневековьем: поселение надолго погрузилось в вязкую атмосферу взаимного недоверия и подозрительности.

Некогда счастливая жизнь превратилась в унылое выживание. Ранняя формулировка «здесь можно жить» сменилась на тезис «здесь жить нельзя». Питкэрн вступил в темную полосу своей истории.

Все смешалось на Питкэрне. Если раньше на острове худо-бедно сосуществовали девять семейных пар (мятежники со своими женами) и маленькая полинезийская община (четверо мужчин и одна женщина), то сейчас на четверых взрослых мужчин приходилось десять взрослых женщин. И каждый из оставшихся в живых моряков обзавелся своим мини-гаремом. Янг забрал себе вдов Кристиана и Уильямса — Мауатуа (Изабеллу) и Нэнси (Тоофаити), Куинтал присовокупил к Теваруа брошенную Янгом Сюзанну (Тераура) и вдову Айзека Мартина Дженни (Теехутеатуаоноа), к Маккою и Тейо присоединилась Сара (Театуахитеа), а Смит начал жить сразу с тремя женщинами: Тинафанаеа, Вахинеатуа и Марева.

Европейская моногамия сменилась на полинезийскую полигамию.

Но и это новое перераспределение было весьма условным. Женщины, по сути, стали общими, и на Питкэрне началась беспорядочная половая жизнь: вахины часто переходили из дома в дом, от одного мужчины к другому. С гибелью Флетчера Кристиана моральные устои острова резко изменились.

Увы, несчастье 1793-го не объединило островитян. Мало того, раскол только усилился. Скрытое размежевание между оставшимися в живых белыми мужчинами (Янгом и Смитом с одной стороны и Куинталом и Маккоем с другой) постепенно переросло в явную вражду.

Но главное: теперь мужчины потеряли и доверие женщин. Прелестные вахины долго не могли простить британцам того, что те допустили той страшной весной 93-го года. И их ни коим образом не устраивали новые порядки, воцарившиеся на острове.

И очень скоро их недовольство выплеснулось наружу.

Через пару месяцев после кровавых событий, примерно в начале 1794 года, Нед Янг начал вести дневник. Этот бесценный документ своими глазами видел в 1825 году капитан Бичи и даже сделал из него несколько выписок. Но потом дневник бесследно и таинственно исчез.

Наряду с весьма противоречивыми воспоминаниями Адамса и Дженни эти немногочисленные цитаты из дневника Янга, опубликованные Бичи в 1831 году в книге «Рассказ о Путешествии по Тихому Океану», стали основным источником информации о том, что происходило на острове в последние годы XVIII века.

Согласно дневнику Янга, островитяне, придя в себя, поначалу попытались наладить прежнюю жизнь. И какое-то время внешне все выглядело вполне мирно: люди возделывали землю, собирали урожай, ловили рыбу. Еще до конца 1793 года Изабелла, уже будучи женой Янга, родила последнего ребенка Флетчера Кристиана — его единственную дочь Мэри Энн, а в самом начале следующего, 1794-го, Вахинеатуа разрешилась от бремени сыном покойного Миллза — Джоном Миллзом младшим.

Не успела Изабелла прийти в себя после родов, как она тут же снова забеременела от своего нового мужа, Янга. А вторая жена Неда, Нэнси уже носила под сердцем его первого ребенка. Янг, которому его прежняя избранница, юная Сюзанна, за четыре года так и не подарила наследника, словно бросился наверстывать упущенное. В положенный срок, примерно в конце 1794-го, обе женщины почти одновременно рожают Неду двух дочерей: Нэнси — Полли, а Изабелла — Долли.

Казалось бы: жизнь продолжается. Но к этому времени ни о какой семейной идиллии уже и не было речи. Рождение Полли и Долли стало исключением: в этот период больше никто из вахин не решился стать матерью. Весь 1794 год прошел под знаком открытого противостояния между белыми мужчинами и их женщинами.

И поводом к вспыхнувшей вражде стал вопрос об убитых 20 сентября.

Дело в том, что останки погибших были преданы земле не сразу. Согласно древнему полинезийскому ритуалу их тела оставили разлагаться под открытым небом. Легенда Питкэрна гласит, что изуродованные трупы Флетчера Кристиана и его товарищей еще долго лежали и гнили прямо на тех местах, где их настигла смерть. Затем вдовы, оплакивая мужчин, совершили культовый полинезийский обряд расчленения. Кости убитых отделили от мяса, и их черепа спрятали как священные реликвии.

Так, полтора десятилетия назад, в 1779 году, гавайцы, убив капитана Кука, расчленили его тело и сохранили кости как величайшую святыню.

Капитан Бичи цитирует дневник Янга от 12 марта 1794 года: «Зайдя одолжить грабли, чтобы разгрести мусор на своем участке, я увидел Дженни, держащую в руке череп. Я спросил ее: „Чей это?“ Она сказала, что Джека Уильямса. Я высказал пожелание, что его надо бы захоронить. Женщины, которые были с Дженни, ответили, что нет. Я сказал, что надо, и потребовал этого. Меня спросили, почему я, собственно, настаиваю на этом, тогда как остальные белые мужчины нет? Я сказал, если они и дадут им разрешение держать черепа не под землей, я не дам. Дальше, когда я увидел Маккоя, Смита и Мэт. Куинтала, я поведал им все и сказал: я думаю, что если девушки не согласятся сдать черепа пяти белых мужчин добровольно, их надо отобрать силой и похоронить».

Прошло полгода после Дня Резни, и только теперь белые мужчины спохватились. Возникает резонный вопрос: а где они были раньше? Неужели им было наплевать на убитых? Без всякого сомнения, женщины держали ситуацию под своим контролем уже со дня окончания войны, с 3 октября 1793 года. И все это время они, свято оберегая память о своих погибших мужьях, прятали их кости от мужей новых.

Это было похоже на тайный сговор. Такого самовольства мужчины допустить не могли. Пора было навести «порядок». И показать своенравным вахинам, кто на острове хозяин.

В третий раз за короткую историю Питкэрна началось противостояние между белыми и полинезийцами. Точнее — на сей раз — полинезийками. Впервые растущий конфликт стал иметь не только межрасовый, но и межполовой характер. Мужчины ополчились против женщин, и наоборот.

В России подобное назвали бы «бабий бунт».

Прелестные вахины, подобно неведомым им героиням «Лисистраты» Аристофана, объявили своим избранникам войну и поклялись не подпускать их к себе, пока те не исправятся.

Впрочем, тогда полинезийки уже не были единой сплоченной командой. Женская часть населения Питкэрна невольно разделилась: ведь в любом гареме есть «любимые» и «нелюбимые» жены. Одни, уже ставшие матерями, растили детей; другие, не рожавшие, занимались хозяйством. К первым относились Изабелла, Нэнси, Вахинеатуа, Тейо и Теваруа, ко вторым — Дженни, Сюзанна, Театуахитеа, Тинафанаеа и Марева. Конечно, именно эти пятеро последних женщин и стали костяком женской «оппозиции» на острове.