Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Но до прежней идиллии было далеко.

Мужчины, расслабившись, продолжили неумеренное пьянство, и двое закадычных приятелей, Куинтал и Маккой стали стремительно спиваться. Их не останавливало даже рождение детей.

В 1798 году на свет появляется Роберт Янг (сын Неда и Нэнси), а Тейо (Мэри) рожает Маккою его второго ребенка и единственную дочь — Кэйт.

И в том же 1798-м Уильям Маккой, 34 лет от роду, в алкогольном угаре решает счеты с жизнью.

«…Да, они были очень дурные люди, — согласился Мак-Кой и продолжал ворковать о кровавых деяниях и пагубных страстях своих грешных предков. — Мой прадед убежал от виселицы только для того, чтобы покончить жизнь самоубийством. На острове он соорудил куб и начал гнать спирт из корней пальмового дерева. Квинтал был его закадычным другом, и они только и делали, что вместе пили. Кончилось тем, что прадед заболел белой горячкой и в приступе болезни привязал к шее камень и бросился со скалы в море…»

По преданию, 20 апреля 1798 года кто-то из детишек прибежал в поселок и сообщил, что мертвое тело Маккоя валяется у подножия высокого обрыва. Как выяснилось, шотландец, привязав к шее тяжелый камень, прыгнул с утеса вниз. Но он не утонул. Он разбился об острые прибрежные скалы.

Смерть Маккоя стала для островитян шоком. Особенно для мужчин, его товарищей по «Баунти». Но на каждого из них это событие подействовало по-разному.

Янг почему-то перестал вести свой дневник, оставив его так же внезапно, как и начал четыре года назад.

Алек Смит зарекся больше не пить. Вскоре у него родилась третья дочь, Ханна.

А Куинтал, потеряв своего единственного друга, окончательно обезумел.

Однажды, уже в 1799 году, рассвирепев на свою жену Сару за то, что она принесла ему мало рыбы, он в припадке пьяного бешенства откусил ей ухо. Преданная и безмолвная Теваруа, незадолго до этого родившая корнуолльцу четвертого ребенка, девочку Джейн, бесспорно, была самой несчастной из вахин на Питкэрне. Всего она рожала от Куинтала пять раз (как известно, их второй сын, Джон, умер во младенчестве еще в 1792-м) — больше, чем какая-либо другая из полинезиек на Питкэрне рожала от мятежника с «Баунти». И при этом больше других женщин страдала от своего жестокого мужа.

По непонятным причинам Теваруа безропотно сносила все издевательства от Куинтала. Может быть, потому, что, несмотря ни на что, любила его?..

Но даже самому безоговорочному терпению есть предел. В том же 1799 году бедная Теваруа, кормящая мать и изуродованная женщина, упала с обрыва и разбилась насмерть.

Было ли это, как в случае с Маккоем, самоубийство? Или она, как Пуараи девять лет назад, сорвалась со скалы, собирая птичьи яйца? Никто не знает. Но так или иначе, эта гибель, несомненно, на совести ее мужа и отца ее детей — Мэттью Куинтала.

С той поры алкогольное сумасшествие корнуолльца переросло в буйное помешательство. Горевал ли он, в течение короткого времени потеряв лучшего друга и преданную женщину? Возможно, не что иное, как именно горе его грубой и жестокой души принимало столь дикую форму. Оставшись один и теряя всякий контроль над собой, он стал опасен, как никогда.

Шатаясь по поселку, он мог беспричинно напасть на любого, кто подвернется ему под руку. Будучи постоянно пьян, он кричал, чтобы ему отдали Изабеллу, которая по-прежнему оставалась самой красивой женщиной Питкэрна. Несколько раз он врывался с ножом в дом Янга и угрожал перерезать всю его многочисленную семью, в том числе и двух новорожденных сыновей — Джеймса (от Изабеллы) и Уильяма (от Нэнси).

Это было уже слишком. И очень скоро терпению островитян пришел конец.

Как-то раз Янг и Смит пригласили Куинтала выпить. От угощения корнуоллец никогда не отказывался. Мужчины заманили его в хижину к Смиту и хорошенько напоили, а когда Куинтал по обыкновению стал буйствовать и крушить все на своем пути, хозяин проломил ему голову топором.

Невольным свидетелем этой страшной сцены стала семилетняя дочь Миллза Сара, которая до конца своих дней (а умерла она в 1883 году, в 91-летнем возрасте) помнила все ужасные подробности: залитые кровью стены и жуткие крики.

Топор с «Баунти». Музей острова Питкэрн

Куинтал давно был обречен. В последние дни он словно лез на рожон, за что и поплатился. Янг со Смитом вынесли ему смертный приговор и сами привели в исполнение.

И все же…

Впервые на Питкэрне белый убил белого. Бывший матрос Алек Смит зарубил своего товарища по «Баунти», тоже бывшего матроса.

Но это убийство станет последним.

Давнее противостояние между мужчинами закончилось.

33-летний Мэттью Куинтал, последний из недругов Янга и Смита, погиб, оставив после себя недобрую память и многочисленное потомство. Уже в следующем, 1800 году, бывшая жена Янга Сюзанна родила мальчика. Его назвали как Неда — Эдвардом, но, как выяснилось, его отцом был покойный Куинтал. До сих пор непонятно, как ему, закоренелому алкоголику и безумцу, удалось снискать благосклонность девушки, которая до этого не рожала ни разу, в том числе и от Янга.

Возможно, это было изнасилованием. Но в этом случае наверняка таитянка Сюзанна сделала бы все, чтобы как можно раньше избавиться от ребенка насильника.

Так что есть все основания полагать, что Эдвард Куинтал был для нее желанным сыном. Отверженная юная красавица, настоящий ангел, решилась родить от отверженного бандита, истинного исчадия ада. И в этом чувствуется некий отчаянный вызов новым хозяевам острова, кланам Янга и Смита.

Тем не менее, на исходе первого десятилетия жизни на Питкэрне наступил долгожданный мир. С пьянством и ссорами было покончено. За последние годы остров превратился в самый настоящий детский сад: на 11 взрослых приходилось 23 ребенка, от нескольких месяцев до 11 лет от роду. И каждый из них требовал заботы и внимания.

Наконец-то двое оставшихся мужчин, бывший гардемарин Нед Янг и бывший матрос Александр Смит, взялись за ум. Как это не пафосно звучит, они почувствовали свою ответственность за судьбу маленькой колонии, за будущее женщин и детей. Янг начал учить неграмотного Смита читать и писать. Они даже возобновили давно забытые воскресные службы. Мало того: по преданиям, почти каждое утро и каждый вечер они садились вместе над сохранившейся Библией с «Баунти» и в окружении женщин и детей вслух читали молитвы.

Это возвращение к богу, каким бы неожиданным оно не казалось, было, по сути, абсолютно закономерным. Оба мятежника изо всех сил замаливали свои прежние грехи. Покаяние, несомненно, было выстраданным и искренним.

Янг торопился — он чувствовал, что дни его сочтены. В последние годы он тяжело страдал от какого-то заболевания легких, его постоянно мучили кашель и одышка. Но, надо думать, предсмертные месяцы жизни Неда стали для него по-настоящему счастливыми. Его окружали две его любимых жены и семеро детей (больше, чем у любого другого мятежника на Питкэрне). Его остров, пережив тяжелые годы, постепенно возвращался к нормальному существованию. Жизнь только начиналась…