Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

В этот день мужчины узнали, что вахины собираются перебить их, пока они спят. Каким образом они это узнали, остается загадкой. Очевидно, что заговор тайком выдала одна из женщин. Одна из тех немногих, кто по-прежнему, несмотря ни на что, оставалась лояльной к мятежникам.

Не поверив, британцы все же на всякий случай схватили всех женщин и устроили им допрос с пристрастием. И вахины отважно признались: да, мы хотим вас убить. Судя по всему, ошеломленные мужчины этого никак не ожидали.

У четверых мятежников словно открылись глаза. Впервые они осознали, что их некогда возлюбленные и преданные подруги способны безжалостно расправиться с ними, как когда-то Нэнси прикончила своего мужа Тараро, а Сюзанна зарубила спящего Титахити. Одно дело — попытка бегства с острова на утлом плоту, и совсем другое — угроза смерти.

Что делать? Нанести упреждающий удар?

Да, наши женщины готовы нас убить. Но готовы ли мы убить их за это?

Так враждующие стороны пришли к еще одному соглашению. Это был своего рода «договор о перемирии», или «пакт о ненападении»: мы обещаем, что никак не накажем вас за сговор, но и вы должны поклясться, что подобное никогда не повторится.

На том и порешили.

Но теперь необходимо быть начеку. Бичи в очередной раз цитирует дневник Янга: «…Мы не забыли их поведения; и было договорено между нами, что первая же женщина, кто будет плохо себя вести, должна быть предана смерти; и это наказание будет повторяться за каждое нарушение, пока мы сможем раскрывать реальные намерения женщин…».

Еще больше сплотившись перед грозящей опасностью, мужчины принимают меры предосторожности: теперь каждый из них не расстается с оружием, а 15 ноября в кустах недалеко от поселка они прячут два заряженных мушкета. На всякий случай.

Вдруг опять придется партизанить?

Спустя две недели, 30 ноября женщины нарушают договор и снова все вместе пытаются напасть на мужчин. К счастью, никто не пострадал. И мятежники, проявив невероятную терпимость и здравый смысл, снова не наказывают никого из вахин. Похоже, ни у кого из них не поднялась рука.

Как знать, может быть, они инстинктивно чувствовали: не надо больше крови на Питкэрне. Хватит. Чревато необратимыми последствиями.

«Последнее» мужское предупреждение подействовало лишь на короткое время. По легенде, женщины еще несколько раз атаковали мужчин, и все безрезультатно. А мужчины, в свою очередь, тоже никак не решались убить кого-то из женщин. В конце концов, все десять вахин, прихватив детей и несколько мушкетов (с которыми, впрочем, они обращаться так и не научились), окончательно покинули поселок и перебрались в западную, необитаемую часть острова.

На Питкэрне началась самая настоящая «холодная война».

Это противостояние полов продолжалось почти два года. Остров разделился на две неравные половины: с одной стороны, четверо мужчин, и с другой — десять женщин и десять маленьких детей. Впрочем, скоро родился одиннадцатый ребенок, сын Куинтала Артур. Без всякого сомнения, мальчик был зачат еще в относительно мирное время (примерно в августе 1794 года), и его мать Теваруа не захотела от него избавляться.

Теперь мужчины и женщин вели свое хозяйство порознь, и, надо полагать, мятежникам было хуже, чем вахинам. Они не привыкли жить и работать по одиночке.

Единственным утешением для них был, конечно, самогон из корней ти.

Судя по описаниям капитана Бичи, в дневнике Янга отмечено очень мало событий, относящихся к той поре.

4 мая 1795 года мужчины приступают к строительству двух каноэ для рыбалки. Как свидетельствует Бичи, ловили морского ерша и крупную скумбрию.

В 1796-м:

мужчины попытались засолить свинину и козлятину впрок, но мясо из-за жары сгнило;

продолжились кулинарные эксперименты с растением ти (на сей раз получился «сироп» — непонятно, было ли это то же самое, что и самогон); Маккой, должно быть, спьяну, упал с кокосовой пальмы: поранил правое бедро, растянул обе лодыжки и повредил бок.

Но главное событие того периода произошло 27 декабря 1795 года. В непосредственной близости от юго-восточной оконечности Питкэрна островитяне вдруг заметили парусник. Мужчины и женщины спрятались в кустах на холме и, затаив дыхание, стали наблюдать, что же будет дальше.

К их счастью, в то утро бушевал ужасный прибой, и неизвестное судно так и не решилось спустить на воду шлюпки и пристать к негостеприимному берегу. Вскоре корабль развернулся и уже к полудню исчез за горизонтом.

До сих пор ученые и исследователи так и не выяснили, что же это был за парусник.

Мятежному поселению несказанно повезло: уже через неделю погода установилась отменная, и море никогда еще не было таким спокойным, как пишет Янг, «с тех пор, как они прибыли на остров».

А если бы неопознанный корабль оказался у берегов Питкэрна на неделю позже?..

Этот несостоявшийся визит страшно напугал всех питкэрнцев. Ведь они уже давным-давно перестали следить за морем в ожидании непрошеных гостей. За неполных шесть лет пребывания на Питкэрне они ни разу не замечали на горизонте парус. Тот, далекий и призрачный мир людей остался в прошлой жизни. Словно и не было на всей планете ничего кроме их крошечного островка и бескрайнего океана.

И вот внезапно их уединение чуть не было нарушено. Это событие оказалось сродни холодному отрезвляющему душу. Все вдруг отчетливо осознали, что их хрупкий изолированный мирок не так уж изолирован. И что их внутренние дрязги и распри — мелочь по сравнению с угрозой разоблачения.

Мужчины вспомнили, что со дня мятежа прошло всего около семи лет, а это значит, что они по-прежнему — государственные преступники, которых в случае поимки ждет одно: виселица. И женщины, еще недавно так рвавшиеся уплыть с острова, на деле оказались не готовы к встрече с тем, большим миром.

И люди снова потянулись друг к другу.

Следующий, 1796 год — год примирения. Мужчины, перестав беспробудно пьянствовать, все чаще и чаще наведываются на противоположную сторону острова — к женщинам. Те, в свою очередь, принимают их благосклонно. Островитяне делятся друг с другом урожаем таро и ямса и добычей от охоты и рыбной ловли, возобновляют совместные трапезы, и, наконец, опять поселяются вместе.

Жизнь налаживается.

И, как символ установившегося мира — появление на свет еще одного ребенка. В конце 1796 года Вахинеатуа рожает Алеку Смиту его первенца — дочь Дайну.

В течение следующего, 1797 года — на острове небольшой «демографический взрыв»: обе жены Янга, Нэнси и Изабелла дарят Неду двух сыновей — соответственно Джорджа и Эдварда Янга младшего, Теваруа рожает ненасытному Куинталу дочь Сару, а Вахинеатуа — вторую дочь Смита, Рэйчел. Люди успели истосковаться по семейной жизни, по ласке и любви, и теперь, казалось, ничто не сможет их рассорить.