Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

За четыре месяца отсутствия людей остров совсем одичал: оставленные без присмотра козы и свиньи расплодились до невозможности и успели опустошить почти всю съедобную растительность. Брошенные дома и участки пришли в полное запустение, и команде Баффетта, как без малого сорок лет назад команде Флетчера Кристиана, пришлось заново обустраивать свой остров.

Регистрационная Книга Питкэрна отмечает основные события той тропической южной зимы:

7 августа — затмение Солнца.

12 августа 15-летняя вдова Большого Чарли Мария Кристиан рожает сына — Чарльза Драйвера Кристиана.

18 августа умирает 33-летний Роберт Янг.

Тем временем на Таити маленькая община питкэрнцев приняла решение: пока не поздно, пока все потомки мятежников не вымерли от поголовного мора, пора возвращаться назад. Домой, на Питкэрн.

Единственным из китобоев, кто согласился доставить островитян на родину, стал капитан американского брига «Чарльз Доггет» из Салема, штат Массачусетс, по имени Уильям Драйвер. При этом он заломил невероятную по тем временам цену — 500 долларов. Несчастным питкэрнцам не оставалось ничего другого, как поспешно собирать требуемую сумму.

Распродавали все самое последнее, включая бронзовые детали с «Баунти» и даже одеяла. В конце концов, деньги собрали, и в один прекрасный день «Чарльз Доггет», взяв на борт оставшуюся коммуну в количестве 62 человек, отправился на Питкэрн.

2 сентября 1831 года корабль благополучно доставил островитян домой. Семьи воссоединились.

Эксперимент с эмиграцией закончился. И итог его весьма печален. Вдали от дома умерли 13 человек, 6 женского пола и 7 мужского, из них четверо детей, из которых самой младшей девочке едва исполнился месяц. Из 87 питкэрнцев, прибывших на Таити в марте 1831 года, назад спустя пять месяцев вернулись в общей сложности 74 человека.

Еще двое умерли вскоре после возвращения: 6 ноября скончался 34-летний вдовец Эдвард Янг (муж умершей на Таити Полли Кристиан и отец маленького Мозеса Янга) и 24 ноября — 25-летний брат его покойной жены, слабоумный Джозеф Джон Кристиан, первый внук Флетчера Кристиана.

Первая встреча с Тем Миром обернулась для Питкэрна культурным и психологическим потрясением, привела к массовым недугам и смертям. Новая таитянская «цивилизация» проехала по островитянам катком. Вера в бога пошатнулась, и произошла переоценка ценностей. Кое-кто из мужчин (и, в первую очередь, к сожалению, лидеры коммуны — Баффетт, Эванс и Ноббс) ударились в пьянство. Снова дало о себе знать скрытое противостояние кланов Кристиана — Янга — Адамса и Куинтала — Маккоя. Возобновились распри между Баффеттом и Ноббсом.

И вот, как зачастую бывает в период «разброда и шатаний», в это смутное время на острове появилась новая напасть.

28 октября 1832 года британская шхуна «Мария», пришедшая с Таити и ведомая капитаном по имени Томас Эбрил, доставила на Питкэрн 59-летнего седовласого старца, который отрекомендовался островитянам как «лорд Джошуа Хилл (Joshua Hill), сын Герцога Бедфордского и официальный полномочный представитель Британского Правительства».

Доверчивые питкэрнцы поначалу обрадовались: наконец-то Лондон обратил свое пристальное внимание на их крошечный островок — прислал важного человека, «начальника», который и наведет здесь порядок. Воистину, святая простота…

Чуть забегая вперед, необходимо сказать, что никаким лордом, ни титулованным вельможей, ни «официальным лицом» Джошуа Хилл никогда не был. Его происхождение окутано туманом, а его прошлое до появления на Питкэрне видится весьма сомнительным.

Сегодня известно, что он родился 15 апреля 1773 года в Англии. Покинув родину в 1830 году, в 57-летнем возрасте, Хилл оказался в Южных Морях. Сначала он безуспешно попытался обосноваться на Гавайях, но губернатор местного острова Мауи отказал ему в участке земли, и Хилл перебрался на Таити. Это случилось всего через несколько недель после того, как Папеэте покинули питкэрнцы.

Там, на Таити, Хиллу удалось снискать уважение и благосклонность главы английской церковной миссии, некоего преподобного Притчарда. Его представили юной Королеве Помаре IV, и его «благородные» манеры вкупе с сановитостью произвели на нее впечатление. Всем Хилл говорил, что послан Британским Правительством с некой особой секретной миссией на остров Питкэрн. Никаких убедительных документов у него не было, но ему верили — и миссионеры, и таитянские власти. С их помощью он и отправился на «Марии» на Питкэрн.

Между тем о Хилле сохранились воспоминания капитана Моренхута, находившегося тогда в Папеэте: «…Этот человек во время своего пребывания на Таити проявил почти детское тщеславие, безграничную гордыню, опасный фанатизм и непримиримую ненависть ко всем, кто смел перечить ему. Поскольку он никогда не предъявлял никаких доказательств, касающихся его мнимой миссии, люди стали подозревать, что он самозванец; но в течение более года он жил полностью на обеспечении Притчарда, который был даже обязан платить его прачке…».

И вот этот человек высадился в октябре 1832 на Питкэрне.

Первым делом, «от имени и по поручению» Его Величества Короля Англии Уильяма (Вильгельма) IV Хилл провозгласил себя новым главой острова и безапелляционно велел своим «подчиненным» беспрекословно его слушаться.

Затем он по-хозяйски осмотрел свои владения, выбрал себе самый лучший дом и, выселив оттуда владельца — не кого-нибудь, а нынешнего духовного лидера островитян, Ноббса, — въехал туда, как ни в чем не бывало. Питкэрнцы только ахнули.

Едва устроившись на новом месте, Хилл начал устраивать новый порядок.

Во-первых, под страхом сурового наказания он строжайше запретил алкоголь. Во-вторых, он лично провел ревизию всех книг, и некоторые из них публично сжег на костре. В-третьих, он распорядился немедленно построить островную тюрьму.

(Удивительно, как разнообразные диктаторы всех мастей, времен и народов, всевозможные фюреры, генсеки и царьки похожи друг на друга в своих первых шагах у власти: среди первых декретов обязательно значится «сухой закон», потом непременно следует установление цензуры, а затем начинаются репрессии)

И питкэрнское общество раскололось. Большая часть островитян (и в первую очередь семейства Куинталов и Маккоев) наивно поддержали нововведения, меньшинство (и прежде всего Баффетт, Эванс и Ноббс) оказалось «в оппозиции». Впрочем, «оппозиция» — термин, применимый к демократическому обществу. В условиях тоталитарного режима все несогласные и инакомыслящие становятся «врагами народа».

У Хилла это называлось «паршивые иностранцы». Так новоиспеченный глава Питкэрна окрестил трех некоренных питкэрнцев, трех своих соотечественников-англичан — Баффетта, Эванса и Ноббса. На острове началась борьба с диссидентами.