Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 7

Но Зугаш только прорычал в ответ неопределенную угрозу и наклонил голову к земле, как бы бросая вызов. Остальные его собратья сдвинулись в сторону, высоко задрав хвосты, напружинив мускулы и оскалив острые клыки.

Самцы помоложе также склонили головы к земле, подражая вожаку.

Зугаш, гримасничая, быстро поднял и опустил брови, сверкнув белой кожей век.

Делая так, свирепый старый царек хотел напугать своего врага страшным выражением морды, но Тарзан только равнодушно пожал плечами и двинулся дальше, хотя убедился, что бабуины не примут его дружбу.

Он шел прямо к самцам, которые стояли на тропе, шел неторопливо, с беззаботным видом. Но его глаза сузились, пристально наблюдая за происходящим, все его чувства были обострены. Один самец, надменный, на негнущихся ногах отошел в сторону, другой же застыл на месте. Вот сейчас, Тарзан знал, начнется настоящее испытание, которое предопределит исход событий.

Двое стояли совсем рядом, лицом к лицу, если можно так выразиться. Вдруг с губ человека-зверя сорвалось свирепое рычание, и одновременно он пошел в атаку. С ответным рычанием бабуин, подобно кошке, сделал грациозный прыжок в сторону. И Тарзан вышел из кольца победителем в той игре, которая ведется всеми животными существами в зависимости от того, насколько их интеллект наделен воображением.

Увидев, как незнакомец не покушается на их самок и детенышей, самцы удовлетворились тем, что пролаяли ему в спину оскорбления и угрожающе жестикулировали вслед. Но все это уже не представляло опасности, и Тарзан игнорировал их.

Он специально пошел другой дорогой, чтобы обойти самок и детенышей и избежать следующего нападения. Тропа, которую он выбрал, привела его б незнакомую лощину, куда забрела также одна самка с крошечным малышом за спиной.

Он все еще был на виду у племени Зугаша, когда вдруг произошли три события, нарушившие мир, который, казалось, снова воцарился на каменистых склонах.

Воздушный поток из леса принес запах Шиты, пантеры; бабуины издали крик ужаса; Тарзан увидел молодую мать и детеныша, прижавшегося к ней, бежавших к нему в поисках защиты. Именно за ними и гналась свирепая Шита.

Тарзан моментально отреагировал, выбросив вперед копье; самцы Зугаша бежали на зов молодой матери, полный ужаса.

Со своей позиции человек-обезьяна мог видеть пантеру, распластавшуюся в прыжке над головой бабуина. Он понял, что зверь настигнет жертву до того, как придет помощь, и пустил копье в слабой надежде остановить Шиту хоть на мгновение.

Такой бросок могла осмелиться совершить только натренированная рука. Поэтому опасность для пантеры была также велика, как и для бабуина.

Зугаш и его самцы бежали впереди беспорядочным галопом и достигли лощины как раз в тот момент, когда копье пролетело над головой самки и вонзилось в грудь пантеры. Потом племя понеслось вниз по склону в лощину вместе с английским лордом, чтобы прикончить удивленную и обезумевшую от боли Шиту.

Бабуины нападали на своего исконного врага снова и снова, кусая острыми зубами тело поверженного зверя. Тарзан, быстрый и верткий, как они, вонзал свой нож в бок пантеры, хотя обезумевшая от боли кошка была еще жива и набрасывалась то на одного своего мучителя, то на другого.

Будучи сильнее и пустив в ход когти, пантера поражала свои жертвы. И вот уже два бабуина, окровавленные и почти разорванные на части, покатились по земле, скуля и завывая, но бронзовая кожа человека-обезьяны все еще возбуждала ярость смертельно раненой Шиты.

Краткой была свирепая битва, яростно звучало рычание и ворчание противников, чудовищны прыжки и скачки возбужденной самки, находившейся позади бьющейся на земле пантеры. Вдруг Шита, поднявшись на задние лапы, набросилась на Тарзана, и в тот же момент упала на землю замертво, сраженная ножом, вонзенным прямо в сердце.

И великий Тармангани, Владыка Джунглей, повелитель всего живого в них, поставил ногу на тело своей жертвы. Он поднял лицо к лику Куду-солнца, и с его губ сорвался ужасный крик победителя, одолевшего врага.

На некоторое время над лесом, горами и джунглями воцарилась тишина. Объятые страхом бабуины перестали метаться. Тарзан наклонился и вытащил копье из еще трепещущего тела Шиты. Бабуины наблюдали за ним с новым интересом.

К нему приблизился Зугаш. Теперь он уже не наклонял голову в вызове.

— Самцы племени Зугаша — друзья Тарзана,— сказал он.

— Тарзан — друг бабуинов племени Зугаша,— ответил человек-обезьяна.

— Мы видели Тармангани,— сказал Зугаш.— С ними много людей, у них ружья. Они плохие. Возможно, это те, кого ты ищешь!

— Возможно,— допустил покоритель Шиты.— Где они?

— Они разбили лагерь там, где скалы примыкают к горам.— Он кивнул в сторону скалы.

— Где? — снова переспросил Тарзан.

И Зугаш показал на юг.

Утреннее солнце освещало лоно озера Киннарет, глядя сквозь легкую зыбь облаков, которые плыли по его поверхности, подобно огромнейшим армиям солдат, марширующим на военном параде, сверкая бесчисленными копьями на солнце,— ослепительное видение зловещей красоты.

Но для леди Барбары Коллинз это великолепие означало совсем другое — очарование, скрывающее жестокие предательские силы и опасности холодных глубин озера Киннарет. Она содрогнулась от ужаса, когда дошла до кромки берега, окруженная апостолами, следующими за Авраамом, сыном Авраама. Старейшины и жители деревни тянулись вереницей за ними. Там где-то в толпе, были шесть человек с сетью и веревками.

Как все они были чужды красоте озера Киннарет, они олицетворяли собой жестокость и неумолимость смерти.

Барбара взглянула на лица людей, окружавших ее, и снова содрогнулась.

— Бог создал человека по своему образу и подобию. Кто же тогда создал этих? — подумала она.

В те долгие недели, которые судьба заставила ее провести на земле Мидиан, она часто задумывалась, пытаясь найти объяснение происхождению той странной расы. Выводы, сделанные ею, были недалеки от истины. Отметив ненормальные черты лиц и формы черепов, которые отличали местных жителей вулканической долины от обычных белых людей, вспомнив их склонность к эпилепсии, девушка пришла к выводу, что это были потомки общего прародителя, который страдал падучей болезнью и умственной отсталостью.

Такая теория объясняла многое, но не давала объяснения происхождению Иезавель, которая настаивала на том, что она дочь двух таких же созданий, как и прочие жители деревни, и утверждала, что никакая другая кровь не попала в вены обитателей земли Мидиан. Однако леди Барбара знала, что в девушке должна быть примесь другой крови, хотя не могла угадать правду, ту историю, которая была похоронена в веках вместе с маленькой светловолосой рабыней.