Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

Экономия, экономия… Значит, с тоской скажет русский читатель, корейцы рассчетливы и прижимисты, широкие жесты и высокие полеты души им неведомы? Скажет — и ошибется. Потому что на деле все происходит…

Если так экономны корейские домохозяйки, то откуда берутся толпы народа в дорогих универмагах по воскресеньям, и не только во время распродаж? Понаехали иностранцы с сумасшедшими деньгами? Да нет, иностранцы-то как раз в основном отовариваются на дешевых оптовых рынках (качество товаров там отличается ненамного). А сумасшедшие деньги за фирменный ярлычок на детских ползунках где-нибудь в «Лотте» платят как раз корейцы.

Ну, ладно, дети — дело святое. Но взгляните, как дорого одеваются здесь и взрослые: никаких перешитых пуговиц или перелицованных пиджачков на улицах Сеула вы не найдете. Посчитайте как-нибудь на досуге количество обуви у любой вашей корейской знакомой — той самой, которая так рачительно экономит 300 вон на картошке. Все эти бесчисленные туфельки предназначены на один сезон, и практически новую обувь и одежду корейцы безжалостно выбрасывают. Машину, по докризисной статистике, корейская семья среднего достатка меняла раз в два-три года. Что же касается злополучного мяса… Может быть, дома его корейцы едят не особенно часто (подозреваю, что просто не любят так, как рыбу и морепродукты, — на дары моря, которые порой значительно дороже мяса, деньги здесь тратят охотно). Но в рестораны корейцы ходят несравнимо чаще среднего россиянина, и там это самое мясо едят в тех же количествах, что и мы, если не больше. Не говоря уже об их удивительной привычке угощать в ресторанах всех и вся.

Последнее обстоятельство часто ставит в тупик иностранцев, как оно поначалу озадачивало и меня. Будучи уроженкой России с ее известными принципами: «Развернись, плечо, раззудись, рука», я тем не менее твердо усвоила с юности незыблемую истину — если молодую женщину приглашает в ресторан молодой мужчина, то делает он это с весьма определенными целями. А иначе — зачем ему это надо? С этой установкой («кто девушку платит, тот ее и танцует») я приехала в Корею, где меня неожиданно часто стали приглашать в рестораны мужчины разных степеней молодости. «Танцевать» ни с кем из них в мои планы не входило, а потому я под различными предлогами отказывалась от приглашений. Но однажды один из приглашателей пристал особенно клейко. Все мои отговорки не помогали — 32-летнему мистеру Ч. позарез хотелось поужинать со мной в пятницу вечером. Ну что ж, если он такой непонятливый, пусть пеняет на себя, решила я. И отправилась с ним в ресторан, по пути придумывая, как вежливо, но решительно отфутболить Ч. после ужина: так, чтобы, с одной стороны, не задеть чувствительную восточную натуру моего спутника, а с другой — быть готовой в случае чего нанести ему удар в коленную чашечку.

Вечер был прекрасным. Мы, по корейскому обычаю, переходили из ресторана в ресторан, ели, пили пиво и кофе. Знакомый затевал разговоры о Достоевском и корейских национальных танцах, вспоминал о школе и армии, рассказывал о своей семье…

Засиделись мы допоздна, и мистер Ч. на такси доставил меня в мое родное общежитие. На пороге он долго жал мне руку и благодарил за приятный вечер. Все.

Я была уверена, что дело на этом не закончится. Что ему от меня все-таки что-то надо. Что через недельку он либо попросит бесплатно перевести ему диссертацию, либо начнет вербовать в корейскую разведку. Но за пять лет, прошедших с того ужина, он ни о чем нехорошем меня так и не попросил, и я рискну предположить: он, небогатый служащий фирмы, потратил довольно приличную сумму денег просто потому, что ему хотелось со мной поболтать.

Со временем до меня стало доходить, что приглашение в ресторан в Корее есть не более чем приглашение в ресторан. Пригласить пообедать, поужинать, выпить пива или поесть булочек в «Данкин-донатсе» безо всяких коварных намерений может не только молодой холостяк вроде мистера Ч., но и университетская приятельница. Тебя пригласят — и за тебя заплатят. Такая ситуация в Корее совершенно нормальна, что подтверждает не только мой личный опыт. Корейцы платят в ресторанах за друзей и коллег постоянно. Это рассматривается как почетная обязанность, и того, кто из соображений экономии попытается от нее уклониться, общественность резко осудит. Характерна в этом отношении презрительная шутка о сеульцах, которая бытует среди жителей Пусана («столичных штучек», как и везде в мире, остальное население страны недолюбливает): «Когда в ресторане настает время платить, пусанец выхватывает кошелек, а сеулец лезет под стол завязывать ботинки». За честь заплатить в ресторане корейские мужчины буквально сражаются друг с другом, и всерьез. Программа новостей не раз сообщала о случаях, когда в такие разборки приходилось вмешиваться полиции: оба участника застолья изрядно молотили друг друга, доказывая, кто из них самый щедрый и благородный.

Любопытно, не правда ли? Как-то не вяжется с советом корейской телезвезды заклеивать изолентой старые тапочки.

Мне кажется, что к бережливости как своей национальной черте корейцы относятся примерно как к народной музыке пхансори. То есть ее все восхваляют, уважают, почитают, да что там — горло перегрызут тому, кто осмелится усомниться и покуситься… А саму музыку никто не слушает. Так же и с бережливостью.

Да, корейский народ будет искренне восхищаться подвигом семьи имярек, задушившей себя и детей в тисках экономии ради приобретения дома под старость. Но сам народ втихую будет жить иначе. Будет транжирить деньги на дружеские посиделки за бутылочкой сочжу, будет по выходным ходить в дорогие парки отдыха и покупать визжащим от восторга детям ненужные побрякушки, а жене — очередную кофточку, о которой она твердит еще с пятницы, будет отводить душу в ресторанчиках с деликатесами…

Корейцев можно понять. В стремительно богатеющей стране с отлично развитой индустрией моды и развлечений, где тебя, кроме всего прочего, не особо душат налоги, трудно добровольно надеть на себя вериги скопидомства. Трудно заставить себя жить так, как жили родители в голодные 60-е годы — отказывая себе во всем ради туманного будущего.

Если судить по корейским средствам массовой информации, то подобный подход к жизни для корейцев — явление новое. В печати то и дело мелькают статистические данные о том, что за последние годы корейцы стали откладывать меньше денег, и эти данные расцениваются как тревожные. Есть здесь такой распространенный рекламный сюжет — огромная лягушка, в прозрачном брюшке которой скопились телевизоры, стиральные машинки, предметы роскоши. Она вот-вот лопнет от жадности. Эта лягушка символизирует т. н. «квасоби» (букв.: перепотребление), то есть избыточное потребление всего вообще, но в особенности дорогостоящих иностранных товаров, а также широко распространившиеся поездки населения за рубеж — то есть те расходы, которые связаны с утечкой валюты из страны. Общественные организации традиционалистского толка считают квасоби страшным злом, разрушающим не только экономическую стабильность страны, но и национальный дух народа. С квасоби они стараются бороться — взывают через прессу к патриотическим чувствам, призывают потребителей к бойкоту то американских сигарет (долгое время огромный плакат с заклинанием не покупать «внешней» водки и табака развевался над столичной улицей Чонно), то японской аппаратуры, то французского нижнего белья.