Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

И далее в том же духе. Это — сценарий предполагаемого конфликта. Формы столь же восхитительно традиционны — скандалы и истерики, о которых я упомянула выше. С подвизгиванием и отказом от выполнения супружеских обязанностей, с угрозами уйти к своей маме и наездами на вашу маму, с криками и публичными оскорблениями. Помню, как в начале 90-х годов московские переводчицы корейских фирм, затаив дыхание, пересказывали друг другу подробности затянувшегося семейного скандала одного из высокопоставленных сотрудников южнокорейского посольства в России, чья супруга имела обыкновение врываться на деловые заседания мужа и громогласно заявлять: «Ты что обещал моему отцу, когда просил моей руки? Что мы уедем в Америку! А куда ты меня увез?! В эту дыру?!!»

Возможно, та посольская жена и была несколько эксцентрична (эксцентричность ее опиралась, думается, на тот простой факт, что развод для ее мужа, дипломатического работника, был, как у нас в советские времена, равносилен служебному самоубийству). Однако действовала она в рамках общей патриархальной традиции — то есть рассматривала мужа как скаковую лошадь, на которую в свое время поставила и с которой не намерена была слезать. Ибо ни на что другое общество ей ставить не дает.

Образование она получает в основном для того, чтобы получить необходимый образовательный ценз — для получения, в свою очередь, мужа с соответствующим образованием. В науке может быть семи пядей во лбу, и тем не менее за профессорское место ей приходится конкурировать с мужчинами, а она женщина — значит, дура по определению. В бизнесе или политике ее тем более никто не воспринимает серьезно. В офисе если сидит, так чтобы перекладывать бумажки или разливать чай… Остается одно поле битвы за финансовый урожай — муж, на выжимание материальных благ из которого и направляется вся ее энергия.

Добавим, что в целом в Корее развод хотя и допустим, но воспринимается опять же как социальная катастрофа, которая рушит биографии не только непосредственных участников, но и всего их рода бог весть до какого колена. Не только дети, но и двоюродные племянники разведенных супругов не могут в дальнейшем рассчитывать на социально благополучного брачного партнера. Значит, брак — ставка на всю жизнь. Отбирают «лошадь» долго,-тщательно осматривая зубы и копыта, то есть финансовое положение, линию родства, состояние здоровья, сверяя данные гороскопа и т. д. И если впоследствии обнаружится, что сие домашнее животное по причине скрытого дефекта или невезения «не смогло», то пусть пеняет на себя. Волна самоубийств, которая прокатилась по Корее в период валютного кризиса, еще раз доказала это. По свидетельству социологов, самоубийства среди уволенных служащих крупных корпораций часто объяснялись страхом мужчин признаться в своем банкротстве женам, чтобы не услышать в ответ грозного: «А что ты обещал моим родителям?» Многие шли на этот шаг для того, чтобы семья после смерти могла получить страховку и, таким образом, «обещание родителям» было хотя бы частично выполнено.

Конечно, не все мужья в Корее реагируют на супружеские сцены столь драматично и благородно. Иные действуют с женами по старинке, без всяких страховок — синяк под глаз и… Но наивно думать, что синяком можно остановить корейскую жену.

Во-первых, она от этого не замолчит. А во-вторых, синяк превосходно может поставить вам сама. В 1999 году этой теме была посвящена одна из передач SBS, которая так и называлась: «Мужья, которых бьют жены». По свидетельству авторов этой передачи, супружеских пар, где жена занимается рукоприкладством, в Корее не так уж мало. В передаче приводился список предметов домашнего обихода, которые используются корейским слабым полом для воздействия на своих повелителей. Туда входили скалки, утюги, медные тазы, палочки для еды — в общем, оружие впечатляющее. Но не оно является самым грозным в корейской семье. Есть и другое, куда более длительного и убойного действия. Это «пагачжи», то есть черпак из тыквы-горлянки. Дело в том, что для обозначения женского нытья, пиления, зуда, проедания плеши, промывания мужниных мозгов и проч. в Корее существует специальное словосочетание: «пагачжирыль кыккта» — «выскребать тыкву-горлянку». В традиционной Корее из тыквыгорлянки путем кропотливого и тщательного выдалбливания и выскребания делался специальный черпак для хозяйственных целей. Такая же кропотливая тактика испокон веку применяется кореянками для обрабатывания мужа. В результате лошадь скачет резво, насколько может, добиваясь желаемого материального состояния всеми, в том числе и противозаконными средствами.

Так, в подавляющем большинстве финансовых скандалов и злоупотреблений среди высших должностных лиц Кореи в последние годы следствием были без труда прослежены следы нежных женских ручек, усердно и тщательно «выскребавших тыквы-горлянки», то есть головы своих несчастных мужей, внедряя в них идеи о настоятельной необходимости приобретения скромных норковых шубок, симпатичных бриллиантовых колье и проч. И шубки с колье исправно доставались — вплоть до самого ареста.

Да поймет меня читатель правильно: я ни в коем случае не хочу сказать, что в Корее нет ласковых, понимающих жен и счастливых семей. Гармоничные союзы есть везде, как есть они, к примеру, в мусульманских странах. Но никому на этом основании не придет в голову отрицать очевидные факты дискриминации женщин в арабском мире. Точно так же реальна и та тенденция, которую я описываю, для института корейской семьи.

Причины проблем лежат, конечно, не в какой-то природной испорченности корейских женщин. Зри в корень, как говаривал Козьма Прутков, то есть смотри в детство. Чего по сей день южнокорейское общество требует от девочки? По сути дела, одного-единственного качества — товарного вида (даже умение вести хозяйство и квасить кимчхи не ценятся так высоко). Ее учат быть милой, нарядной, хорошенькой (не дай бог поцарапать нос — мигом налетят мамки-няньки с мазями и притираниями!). В семьях победнее — завивают, красят волосики, навешивают разноцветные ленточки и бусинки. В семьях побогаче в добавление к этому учат немного болтать по-английски, немного бренькать на пианино, грациозно задирать ножки в любительском балете…

И все. Капризы и кокетливые кривлянья считаются неотъемлемой частью имиджа «милой девочки» и активно поощряются (не верите — посмотрите пару корейских передач и реклам с участием детей).

Зачем это делается? «Воспитывай дочь как принцессу — и получишь в зятья принца», — гласит популярное корейское высказывание. Уже с 4—5-летнего возраста малышка постоянно слышит от родных пока еще полушутливые разговоры о «богатом женихе» — высшей награде, которую получает девочка, если будет достаточно «йеппыда», то есть хорошенькая. Заметьте — речь идет не о добром, не об умном и сильном, не о любящем и порядочном человеке, а именно о богатом. Семена будущих проблем уже брошены в почву. Присмотритесь, во что играют, что рисуют корейские девчушки детсадовского возраста, и вы увидите, что образ «богатого жениха» занимает в их сознании весьма значительное место. Идею о том, что муж должен быть прежде всего богатым, а жена — прежде всего нарядной и хорошенькой, эти девочки усвоят на всю жизнь. И всю свою семейную жизнь будут разъяснять эту ролевую ситуацию непонятливым супругам — всеми доступными методами.