Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

Однако в последние годы мощная традиция Эллочки-людоедки в Корее дает трещину. Разрушается она изнутри. Дело в том, что для реализации мечты о богатом женихе сейчас, как я уже сказала выше, требуется образование. И хотя задумывается оно в основном как образовательный ценз по схеме «получить диплом и положить в сундук», усилия лет, проведенных над книжками, для многих женщин даром не проходят. Образование раскрывает перед ними окно в большой и увлекательный мир. Все больше кореянок проникаются западными идеями женской независимости и начинают работать после окончания университета—и работать по-настоящему. Таким образом, они получают возможность зарабатывать себе на шубки и колечки не манипулированием собственным мужем, не домашними истериками и не «выскребанием тыквы», а чем-то более интересным и достойным. Конфликтуют женщины нового поколения реже — им и без этого есть чем заняться — и гораздо более цивилизованно. Их методы выяснения отношений ближе к мужским (я не имею в виду мордобой, конечно) и мне лично кажутся более привлекательными.

На первый взгляд, ссориться с корейскими мужчинами легко и даже где-то приятно — если это слово употребимо в отношении конфликта, то есть ситуации заведомо неприятной. Легко потому, что есть в корейской культуре пресловутый принцип «спасения лица» противника. Это означает стремление проводить над человеком даже самые неприятные манипуляции в максимально приятной и достойной форме. Так, расставаться с ненадежным деловым партнером здесь будут почти под лирические звуки скрипок. Ему будут улыбаться и нежно жать руки, ему выплатят все причитающиеся деньги и даже сверх того, его сводят в ресторан и напоят пивом — и забудут.

Эта форма поведения часто вводит в заблуждение жуликоватых российских предпринимателей (с этими малоприятными субъектами мне как переводчице приходилось довольно часто сталкиваться). Было смешно наблюдать, как напряженно входил в кабинет корейского директора какой-нибудь очередной «новый русский», нагло подставивший своего партнера и теперь ожидавший, видимо, найти в здании уважаемой корпорации нечто вроде братков с горячим утюгом. И как он тут же расслаблялся, увидев, что бить его не собираются, а вместо этого заводят приятные беседы о семье и погоде и приглашают в ресторан. Приняв такое отношение за слабость и глупость корейцев, мой малосимпатичный соотечественник тут же пытался сесть обманутым партнерам на шею, требуя у них новых отсрочек и уступок.

Ответом были обещания подумать, новые порции сиятельных улыбок и новые бутылки пива. После этого российский партнер сбрасывался с корабля современности. Все его новые телодвижения, попытки встретиться и объясниться были уже бесполезны.

Однако, чтобы с человеком обошлись таким образом, ему надо было очень сильно насолить корейцам. Ссориться, конфликтовать по-настоящему корейские мужчины не любят и делают это с большой неохотой. Они дают человеку все новый и новый шанс, прощают один проступок за другим — за то, что «человек хороший» и разрывать с ним отношения как-то жалко. Помню, как на студию KBS посадили у пульта записи нового сотрудника лет 50, единственной задачей которого было нажимать по очереди два рычажка — вперед и назад — и не перепутать. Сотрудник, тем не менее, умудрялся путать, затягивая таким образом время записи до бесконечности, — при этом обаятельно всем улыбаясь.

Мы с Евгением Штефаном, вынужденные, как попугаи, повторять один и тот же кусок программы по нескольку раз, кипели и ругались неприличными словами, умоляя сменить растяпу, но все было бесполезно — новичка держали на месте, каждый раз показывая и объясняя все сначала. Начальник отделения мягко говорил нам: «Да, я все понимаю. Но он очень добрый человек».

Такая политика — держаться за человека до последнего — для Кореи очень характерна. Конечно, держаться не за любого, а за того, кто доказал, что он «свой», лояльный или хотя бы безобидный. Делается это еще и потому, что корейская профессиональная сфера организована по схеме традиционной семьи и сотрудники считаются как бы сыновьями хозяина или директора. В небольших корейских фирмах начальник-«папа» может распекать и даже побить провинившегося сотрудника, но не выгонит его.

Правда, очень часто по этой же причине любому корейскому сотруднику в случае финансовых трудностей могут не доплатить или задержать зарплату, рассчитывая на то, что он «войдет в положение» и, как хороший сын, не будет возражать.

Однако традиция «сохранения лица» имеет и еще одну, не столь приятную сторону. Если вы в чем-то провинились, то в Корее никто ничего не скажет вам прямо. Берегут ваше лицо, берегут свое лицо… И санкции нагрянут неожиданно, как гром средь ясного неба. О вашем, к примеру, увольнении вы узнаете не от своего непосредственного начальника (он будет как ни в чем не бывало улыбаться), а от какой-нибудь второстепенной девочки секретарши из соседнего отдела. Помню, как наш учитель-американец в интернациональной школе в Сеуле (большинство детей в этой школе были корейцами) начинал родительские собрания с одной и той же отчаянной мольбы: «Пожалуйста, говорите мне прямо, если вы чем-то недовольны. Я вас знаю, я четыре года в Японии работал!» Он не раз, по его словам, сталкивался с ситуацией, когда неизменно улыбающийся при личных встречах корейский или японский родитель неожиданно писал на него докладную директору школы — причем по поводу того самого аспекта преподавания, за который хвалил в глаза!

Точно так же неожиданно вы можете узнать, что чем-то обидели корейца. Пожалуй, этот вариант еще более распространен.

Потому что здесь просто личного обаяния или чуткости недостаточно — важно хорошо знать местную культуру и традиции.

Самый поразивший меня случай непредвиденного конфликта (к счастью, благополучно разрешившегося) произошел со мной в самом начале пребывания в стране.

Увольняясь с одной мелкой торговой фирмы, я довольно долго не могла получить от начальника причитающиеся мне деньги, хотя ходила в контору почти каждый день. «Я заплачу тебе завтра, — обещал мне предприниматель. — Скорее небо упадет на землю, чем я тебе не заплачу». Дни шли, небо было на месте, но денег я так и не получала. И вдруг после очередного неудачного визита мне позвонила переводчица из соседней фирмы: «Приходи в свой офис немедленно! — кричала она. — Там у вас такое творится!»

Когда я пришла в офис, там была совершенно похоронная атмосфера. Начальник с женой были пьяны вдрызг и плакали.

Вечно орущий телевизор не работал. Все молчали и ждали меня.