Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

«Зачем ты так нас оскорбила? — запричитал мистер Ли. — Зачем ты опозорила нас перед людьми?! Ты была для нас членом семьи и так подло нас предала! Возьми, возьми эти проклятые деньги! Я бы заплатил тебе их все равно!» Я ничего не понимала.

Мне объяснили, что накануне кто-то рассыпал у входа в общее здание пачку визиток с данными нашей фирмы и именем ее владельца и основательно походил по ней ногами. Хозяин подозревал, что сделала это я — из мести за невыплаченные деньги.

Я все еще не понимала. «По моему имени ходили ногами! Фирма это мое лицо . Мое лицо пачкали, топтали. О горе, о позор мне! Как мы теперь будем смотреть людям в глаза?» Я, как могла, успокоила начальника: «Не волнуйтесь, мистер Ли. Скорей всего, ваши визитки кто-то случайно выронил. Русские мстят по другому. Если бы я хотела вам отомстить, я бы просто подожгла вашу лавочку к чертовой матери. Мне бы не пришло в голову топтать визитку — я бы скорей потоптала вам пальто».

Обидеть корейца можно тысячью самых неожиданных способов и об этом не подозревать. Например, вы можете оскорбить его излишне пристальным взглядом. Смотреть прямо в глаза в Корее считается немалым хамством. Если мы с вами, отчитывая ребенка, порой говорим ему: «Что глаза отводишь? Стыдно?

Смотри мне в глаза!» — то корейская мама заявляет своему шалуну прямо противоположное: «Ты что мне в глаза смотришь, нахаленок?! Не смей на мать таращиться!» Для обозначения такого взгляда имеется специальный глагол: «пурарида», т. е. «свирепо вращать глазами». Наши европейские глаза вообще часто кажутся корейцам свирепыми (как нам их глаза — хитрыми). И если вы вдруг, задумавшись в метро, рассеянно на кого-то уставитесь, не удивляйтесь, если из забытья вас выведет обиженный возглас: «Почему вы на меня смотрите?»

Это еще очень хорошо, если скажут. Гораздо чаще бывает по другому. Корейский сослуживец за соседним столом в офисе будет ежиться и молча терпеть ваши рассеянные прямые взгляды, а потом вы неожиданно столкнетесь с тем, что у вас на фирме, оказывается, стойкая репутация наглеца.

Одна из самых опасных в этом отношении сфер — национальная гордость корейцев, которую задеть можно легко, как больной палец. И не заметить этого. Преподаватель русского языка, в чьи обязанности входит ознакомление корейских студентов с культурой России, часто попадает по этой причине в сложное положение. Его могут спросить, например, действительно ли Эрмитаж лучше Кёнбоккуна, королевского дворца в Сеуле.

Первая реакция россиянина — фыркнуть, ибо скромненький деревянный Кёнбоккун, пышно именуемый «дворцовым комплексом», напоминает ему скорей хозяйственные постройки при доме купца второй гильдии где-нибудь во Владимирской губернии, только вместо крашеных петухов на крышах — обезьяны. И русский преподаватель часто, увы, фыркает. Студенты весело смеются в ответ. Потом преподаватель начинает петь осанну великой русской культуре. Корейцы внимательно и увлеченно слушают, задают все новые вопросы… А потом, за месяц до начала нового семестра, преподаватель с удивлением узнает, что контракт ему не продлили.

Узнать такое не особенно приятно. Ведь старался же, просвещал их, приобщал к настоящей культуре, сколько фильмов со слайдами перетаскал! И главное — ведь как снег на голову, ведь тебе улыбались в глаза, а потом… Какое коварство, какая скрытность! Примерно так рассуждают все обиженные партнеры корейцев. Обида, конечно, плохой советчик, и человеку трудно понять, что корейцы не коварны — у них просто не принято действовать прямо. Они не будут тайком вам гадить, не будут подкладывать мыло в суп, но и откровенности от них не жди.

Прямота для корейцев равнозначна глупости, открытость в конфликте — плохому воспитанию. Так что единственное, что можно предпринять иностранцу во избежание конфликта в Корее, — это держать нос по ветру.

Возможно, многим россиянам такая тактика придется не по вкусу. Что тут можно сказать… Только опять вспомнить про чужой монастырь. Замечу, однако, что в корейском способе конфликтовать есть свои несомненные плюсы. Например, корейцы значительно реже нас с вами прибегают к силовым разборкам в бытовых конфликтах. В принципе, мордобой, конечно, случается. Но мне за четыре с половиной года видеть такие сцены приходилось, может быть, от силы пару раз, причем драчунов, к их явному облегчению, тут же растаскивали окружающие. Гораздо чаще приходилось видеть сцены подготовки к драке, наблюдение за которыми мне всегда доставляло немалое эстетическое удовольствие.

Представьте себе: вечерняя улица, выход из ресторана, два подвыпивших мужика о чем-то повздорили и угрожающе стоят друг напротив друга. Стоят и... шипят. Вполне натурально, как гуси. (Этот темпераментный шип («Ай-щщ!») этимологически происходит от начала одного корейского ругательства — вроде бы человек начал его, но не закончил. Поэтому когда Маша, научившись шипеть от кого-то из приятелей в детском саду, выражала таким образом досаду или недовольство я ее останавливала. Хотя, конечно, слушать это было смешно.)　

Так вот, корейские мужчины шипят, развернувшись к противнику то одним, то другим плечом. Потом несильно толкаются и продолжают шипеть еще сильнее, глядя при этом друг другу в глаза. Шипят, пыхтят, надуваются, таращат глаза, в толпе нарастает напряжение, охают женщины и... внезапно все успокаиваются и расходятся. Оба лица благоразумно сохранены.　

Нет, корейцы — народ не агрессивный и не коварный. Просто не склонен к прямым откровенным разбирательствам. Не любит некрасивых сцен. Надеется, что умный и так поймет, а дураку и объяснять нечего. Культура такая, и ничего здесь не поделаешь. В крайнем случае можете, правда, отомстить — потоптаться на чьей-нибудь визитке.

Телесериалы, или мыльные оперы, смотрят нынче в любой стране мира. Не обошло это поветрие и Корею. Правда, в отличие от России здесь не приживаются импортные драмы об экзотической зарубежной жизни. Корейцев, живущих в мононациональном и довольно закрытом обществе, интересуют в этом мире прежде всего они сами; и телевизионные страдания бедной девушки из провинции Чолла, обманутой коварным столичным красавцем, трогают их сердца несравнимо больше, чем разборки далеких мексиканских педро и урсул. Лично мне довелось увидеть по корейскому телевидению лишь один иностранный сериал — из жизни американских студентов. Он демонстрировался в дневное время на английском языке и предназначался, видимо, для корейских студентов, изучающих английский. Шел он, насколько могу судить по опросу моих знакомых корейских студентов, безо всякого успеха.