Игорь Рубан - Льды. Люди. Встречи

— Конечно, ходили и парусники большие. Только тогда работа на них прибытку немного давала. Хозяева-толстосумы никому отцом родным не были. Все, даже мелкие хозяева, свой интерес соблюдали. У кого из рыбаков своей снасти не было, так за нее владельцу большую часть улова отдавали. Однако не пропадать же с голоду. Треска и селедка, рыба наша, всех кормила и обувала и одевала. Не один век моряки наши потомственные так-то вот в студеном море науку мореходную проходили. Теперь и думать забыли, чего стоило отцам нашим проложить в нем пути-дороги, берега и острова открыть, приметные знаки да жилье в тундре безлесной, приморской поставить. Бабушке моей Степаниде Ивановне еще старики сказывали про те времена предания и истории старые. И сейчас еще в разных местах древние кресты видны. Без внимания к ним теперь. Кои покосились или упали совсем. Иные, правда, стоят еще, ветрами и людьми нетронутые. Бабушка-то знала, кем, когда и почему ставлены. Тогда у многих свои лоции были. Приметы разные высматривали, запоминали и все это из рода в род передавали. Каждый свое берег, чтобы с уловом быть, в море не потеряться, когда и от беды уйти да удачливу быть.

— Еще бабушка сказывала, как прежде иностранцы за пенькой и другими товарами частенько в Архангельск приходили. Они Север давно на примете держали. Однако наших мореходов крепко уважали и в иные места без лоцманов наших не хаживали. Старики-то поговаривали, что на картах заморских Баренцево море Московским звалось. Ну, да это все давно было. А вот уже в мою бытность по всему его берегу наши становища стояли — Гаврилово, Порчниха, Зеленцы, Харловка, Оленье, Йоканьга… Да мало ли их, больших и малых. В некоторых фактории и склады купцы построили, как, например, в Шельпино. Когда близко шел лов — удобно было им рыбу сдавать, а в другой раз и далеко плыть приходилось. Берега скалистые, в шторм не подойти — разобьет. Вот и уходили от них подальше в океан. Кто в море не бывал, волны не пробовал — тот о ней понятия не имеет. На что теперь пароходы большие пошли, и то случается в порт без палубного груза приходить.

— Прежде у народа нашего много сказов о людях, о делах да случаях складывалось. Сказы-то разные бывали, только вот, пожалуй, жалостливых вовсе не было. Корень наш поморский древний, гордый! Крепко люди себя держали и детям наказывали. Сказители были у нас знаменитые — бабушку Кривополенову в Москву к самому Калинину Михаилу Ивановичу приглашали. Еще такая писательница Озаровская по ее сказам книжку "Пятиречье" выпустила.

Замолчала, задумалась Марья Савватьевна.

Сидим тихо и мы, наслышанные о трудной судьбе Кривополеновой, да слушаем свист метели, что снегом по окну скребет.

— Хорошо за стенами в тепле сытому сидеть… точно отвечая на свои мысли, говорит наша хозяйка.

— А почему книжка названа "Пятиречье"? Село такое или становище у вас есть? — сбивает ход мыслей Марьи Савватьевны водитель нашего вездехода. Она отвечает не сразу:

— Пятиречье, говоришь? На пяти реках наша область, по-прежнему — губерния, Архангельская стояла. А между ними леса да болота. Вот по рекам и селились в основном. Так и пошло. Что ни река, то свой уклад жизни.

И не только уклад, а и постройки — дома, амбары, мельницы, церкви — отличие имеют. Да что строения — по телеге и лодке узнавали, кто откуда. Ты на своей машине поедешь — посматривай, как мастера работали, инструментом пользовались. Чего только топором не делывали, какую красоту ставили. Столетия держится и мастера прославляет. А ведь из одного дерева. Почитай, без единого гвоздя! Иной строитель и теперь глядит и учится, а кто красоту любит — любуется. Сейчас, конечно, жизнь пошла другая. Широкая! Вроде и не надо всего этого, а жалко — уменье забывается, красота работы плотницкой. Говорят, сохранять постройки, свозить в заказники будут. Хорошее дело! Сколько пожгли зазря, порушили, будто не труд отцовский в них лежит…

А во главе Пятиречья нашего сам Архангельск стоит. Город древний. Скоро ему четыре сотни лет будет. Поставлен он не на пустом месте, а на обжитом издревле поморами нашими. Имя свое он получил от собора Архангела Михаила. Теперь и собора нет, и в бога никто не верует, а суть-то города осталась. Как он был город мореходов, так и остался им. Был прежде деревянный весь, целиком с заборами и мостками. Лес-то кругом стоял свой, несчитанный. Из кирпича казенные постройки ставили и еще монастырские. Нынче стал Архангельск другой — каменный. У причалов стоят корабли паровые, железные, а пословица поморская не забывается: "хоть корабли деревянные, да люди на них железные". Вася, вездеходчик наш, опять хотел с вопросом встрять, да мы не дали ему. Такую, душой согретую, биографию своей родины редко когда слышать приходится. — Сколько славных капитанов только из нашего мореходного училища вышло. Ему скоро двести лет будет — старейшее оно, говорят, на Руси. Будете в Архангельске — поинтересуйтесь, какие от Красной пристани известные плавания начинались. "Святой великомученик Фока" Георгия Яковлевича Седова тоже от Красной пристани свой путь начинал. А Красную Кузницу возьмите! Новоманерные корабли на ней еще Петр Великий нашим мастерам строить доверял…

Давно остыл самовар, за окном темно, а Марья Савватьевна все рассказывает о своем крае. В ее словах слышится гордость его прошлым и спокойная сила, всегда помогавшая северянам-поморам обживать и отстаивать свой исконно русский край.

И на место наших прежних мыслей о пустых и суетных заботах приходит образ будущего, обновленного Севера, его молодых обитателей, в дела которых вольется капля и нашего труда.

Рыбацкий бот "Океан" стоит насуху. Его нарочно посадили на мель на плоском каменном пляже. Это было в дни большого прилива, когда Баренцево море поднимается на четыре с лишним метра. Вода ушла, и теперь можно осмотреть руль, винт и корпус. Всем бы хорош такой естественный, природный док, да плохо, что большие приливы и отливы не каждый день случаются и теперь ждать их надо долго. Дни, когда они бывают, называют в ученых книгах сизигиями и по лунному календарю высчитывают.

Сделав по ремонту, что нужно было, команда к судну больше не ходила. Мало ли забот найдется в поселке — по дому, по хозяйству что наладить, с дружками посидеть либо снасть рыболовную проверить, подготовить. Ребятишки к нему тоже не бегают — эка невидаль бот для рыбацких детей. Так и стоит он один, обсохший, светясь золотом промасленного дерева бортов на коричневом фоне водорослей. Выстроенный в Петрозаводске по типу "удлиненная косатка", он ничем не напоминает это стремительное, хищное животное. Весь деревянный, пузатенький, с двумя короткими, прямыми мачтами и белой рубкой между ними, он вносит ноту уюта в суровый окрест лежащий пейзаж.