Алексей Митрофанов - Большая Полянка. Прогулки по старой Москве

Впрочем, не все в том училище было столь скверно. Мемуарист Николай Щапов вспоминал о нем в связи с биографией собственного отца: «Василий Иванович отдал племянника Мишу как бедного родственника в Мещанское училище… огромное здание, занимаемое теперь Горным институтом. Это было большое закрытое учебное заведение для бедных детей, мальчиков и девочек мещанского и купеческого сословий, содержащееся на средства Купеческого общества… В Мещанском училище отец провел безвыходно 4 года; тогда в целях правильного воспитания и изоляции от „серых“ семей детей на каникулы домой не отпускали. Отец учился хорошо. Сохранились две его наградные книжки: одна типа теперешних „отчего и почему“, т.е. объяснение естественных и других наук в форме вопросов и ответов (перевод с английского) и, несмотря на николаевскую цензуру, довольно вольное (признается, например, возможность существования разумных существ на других планетах, не противоречащая христианской религии). Другая книжка – какое-то руководство к коммерческим делам. Отец в школе получил хороший почерк („градобоевский“, по имени знаменитого учителя чистописания). Перья, очевидно, уже были стальные. Иностранным языкам в училище, конечно, не учили. Я, впрочем, видел тетрадку, где отец пытался учиться по-французски, вероятно, позже и самоучкой».

Здесь же, кстати, обучался и художник Николай Неврев, автор замечательной картины под названием «Воспитанница».

* * *

А в 1927 году, во времена Горного института, здание оказалось в центре пристальнейшего внимания общественности. Дело в том, что здесь произошло если и не убийство века, то как минимум убийство месяца. Три гражданина – братья Кореньковы и примкнувший к ним Смирнов решили поживиться за счет институтской кассы. Выследили кассира. Поняли, когда он получает деньги для стипендии. Выяснили, что, получив, не сразу раздает их страждущим студентам, а предварительно идет домой обедать. Проживает кассир в том же дворе, где Горный институт.

Постучали в дверь. Открыла жена кассира. Ее ударили ножом, она сразу скончалась. Затем вышел кассир. Ему велели отдать деньги. Тот протянул пакет и тоже получил удар ножом. Однако выжил.

Между тем, заподозрив неладное, у дверей начали собираться студенты. Тогда один из Кореньковых и Смирнов выскочили на улицу, крикнули: «Там бандиты! Никого не выпускать! Мы бежим за милицией».

И убежали. Но, естественно, не за милицией.

Второго Коренькова задержали. Он сразу выдал подельников, которых изловили на следующий день.

Каково же было разочарование преступников, когда они узнали, что кассир таки обвел их вокруг пальца. Он еще перед обедом разложил стипендию в пакеты: каждый пакет – факультет. И вместо двенадцати с половиной тысяч преступники получили только две – кассир отдал всего один пакет и не сказал про остальные.

Грабителей, кстати сказать, расстреляли.

Здание Первой Градской больницы (Ленинский проспект, 8) построено в 1832 году по проекту архитектора О. Бове.

По преданию, своим появлением эта больница обязана генерал-губернатору, князю Голицыну. Он как-то раз увидел на Театральной площади только что умершего человека, ясное дело, окруженного толпой праздных зевак.

– Почему умер этот несчастный? – спросил губернатор.

– Ему не подали вовремя медицинскую помощь, – ответствовали из толпы.

Голицын был настолько поражен, что в самом скором времени московская казна приобрела большой участок земли у Анны Орловой, на котором и была возведена лечебница.

Недуги же, с которыми сюда определялись, были самые разнообразные. В частности, в 1895 году газета «Московский листок» сообщала: «28 сентября штукатур, рабочий подрядчика купца Кононова, живущего в собственном доме, 1 участка Рогожской части, крестьянин Владимирского уезда Степан Андреев Романов, 37 лет, работая над отделкою строящейся церкви при Университетских клиниках, упал с колокольни на землю с высоты 18 аршин, получив при падении ушибы головы и спины. Пострадавший отправлен в 1 Городскую больницу».

В другой раз «на фабрике металлических изделий Муси, на Бережковской улице, в Дорогомилове, рабочий, мещанин Александр Сергеев 16 1/2 лет, глухонемой, стал надевать на шкив точильного станка приводной ремень; платье Сергеева попало под этот ремень, и несчастного моментально подбросило к громадному машинному валу, перевернув несколько раз. Страшный крик, похожий на рев, вырвался из груди глухонемого, заглушив стук машин. Сергеева еще живым вынули из машины, но вид его был ужасен: задняя половина черепа была обнажена; мягкие покровы с затылка были заворочены на лоб, кости левой голени вырваны из сустава и торчали наружу, стопа ноги держалась лишь на мягких покровах, правое плечо раздроблено, лицо и руки были залиты кровью. Пострадавшего, с едва заметными признаками жизни, отвезли в 1 Городскую больницу, где он вскоре скончался».

Случались события, можно сказать, почти курьезные: «Проживающий в доме Комаровых, на Калужской площади, мещанин Ц-в поссорился с крестьянкою Д-ной и, набросившись на нее, откусил ей половину уха. Д-ну отвезли в 1-ю Городскую больницу. Ц-в заявил, что он находился в нетрезвом состоянии, а потому и не может дать отчета, как все это произошло».

Словом, Градская больница местом была примечательным и не сходила с газетных полос.

Кстати, здесь проживал композитор А. П. Бородин – его супруга была дочерью врача этой больницы. Скорбная атмосфера способствовала творчеству. Композитор писал: «Вести о моей музыкальной деятельности в Москве распространились в первый же день с быстротою молнии… Признаюсь, я даже не ожидал, что мои московские продукты произведут такой фурор – Корсинька в восторге, Модест тоже… Особенно меня удивляет сочувствие к первому хору (хор 1 акта, у Владимира Галицкого), который мы пробовали в голосах… Кончак (ария Кончака), само собою разумеется, тоже произвел то впечатление, какого мне хотелось… Особенно он нравится Корсиньке. Ему же, равно и Модесту, ужасно нравится тот дикий восточный балет (половецкие пляски с хором), который я сочинил после всего в Москве… все хором только и твердят, чтобы я писал поскорее остальное».

Корсинька, как не трудно догадаться, Н. А. Римский-Корсаков. Модест – понятно, Мусоргский.

Здание Голицынской больницы (Ленинский проспект, 10) построено в 1801 году по проекту архитектора М. Казакова.

Эта больница, в отличие от предыдущей – дело благотворительное. В 1793 году в Вене скончался князь Дмитрий Михайлович Голицын. В завещании он, среди прочего, упомянул учреждение «Богу угодное и людям полезное» – бесплатную больницу для бедных. На строительство завещал 920 600 рублей. На содержание – еще 70 000 рублей, плюс доходы с пары деревень.