Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Когда экспедиция 25 февраля покинула пролив, плыть к западному побережью Северной Америки было уже поздно. Зона переменных ветров и частых штилей достигла Новой Зеландии, но с бризами, иногда налетавшими с востока, еще можно было кое-как плыть в северном направлении. От первоначального плана достичь Таити, а оттуда взять курс к берегам «Нового Альбиона» пришлось отказаться. В конце апреля корабли появились у островов Тонга, где Кук в течение одиннадцати недель самозабвенно изучал местные племена и их обычаи. Кажется странным, что он не проявил интереса к близлежащим островам Фиджи или Самоа и не изъявил желания их исследовать. На сей раз его деятельность обогатила не географию, а этнографию. Вместе с воспоминаниями Уильяма Маринера, английского моряка, жившего на островах Тонга в плену у островитян, его записки дают широкое представление о тонганском обществе того времени. Здесь Кук впервые встретил настоящего короля Южного моря, и ему пришлось расстаться с некоторыми своими ранними заблуждениями, ибо только на Тонга тогда существовал централизованный государственный уклад. Кук стал свидетелем светских и религиозных церемоний и празднеств, например подачи королю первых фруктов — великолепного праздника, на котором, по мнению Кука, присутствовали более десяти тысяч тонганцев. Затем последовали званые пиры, ночные танцевальные представления и кулачные бои, здесь исключительно популярные. Британцы, принимавшие в них участие, почти всегда проигрывали ловким противникам. Кук в свою очередь устраивал фейерверки и парады, раздаривал европейских домашних животных, по его приказу в землю острова были посеяны злаки и овощи. И хотя дерзкие кражи, приводившие порой к захвату заложников, иногда охлаждали сердечные отношения, все же нельзя не удивляться, что такое множество представителей совершенно разных культур вполне мирно уживались друг с другом, не давая повода к сожалениям о непоправимом.

Ночные танцевальные представления на островах Тонга. Гравюра по рисунку Джона Веббера

Начавшийся в середине июля переход на Таити длился четыре недели, так как плыть пришлось против ветра. Курс, продиктованный пассатом, привел к открытию островов Тубуаи, лежащих на линии тропика, но Кук решил на них не высаживаться. На Таити он наконец-то избавился от множества четвероногих и двуногих пассажиров, которых вез с собой по воле «крестьянского» короля Георга III. Лошади, козы, овцы, гуси, утки, индюки попали в «тихоокеанский рай». Правда, многие члены экспедиции засомневались в том, что обрели здесь райские кущи, когда стали свидетелями человеческих жертвоприношений. Джон Веббер, тоже присутствовавший при этом, зарисовал все происходившее. В центре площади лежал убитый, привязанный, словно дичь, к жерди, музыканты били в священные барабаны, размером почти с человека, жрецы принесли в жертву собак, а их помощники зарыли убитого в землю. Позже его череп был извлечен из земли и вместе с прочими спрятан в глубине культового сооружения. Эта жертва и последовавшие за ней другие были принесены богу войны Оро. В прошлое свое посещение острова Кук наблюдал величественные маневры военного флота, теперь он увидел подготовку таитян к военному походу на соседний остров Муреа. Экспедиция тоже направлялась туда, и отплытие было назначено на 29 сентября. Это был последний день Кука на Таити, и он, как будто чувствуя это, подарил вождю Ту, энергичному хозяину бухты Матаваи и союзнику, свой портрет. Уильям Блай увидит эту картину, нарисованную Веббером, через одиннадцать лет, когда, командуя «Баунти», бросит здесь якорь. Вождь Ту к тому времени больше не будет довольствоваться данью, получаемой за молодых женщин, покидающих в предрассветные сумерки европейские корабли. Он завоюет весь остров и назовет себя королем Таити Помаре I.

Во время последующих высадок на острова Муреа, Хуахине и Раиатеа англичанам казалось, что бог войны Оро, которому недавно поклонялись, следует за ними по пятам. Неприятно читать строки из судового журнала, где говорится, что Кук покарал воров за кражу козы, разорив их селение, а одному особенно агрессивному вору, угрожавшему жизни Оман, остававшемуся на острове Хуахине, велел отрезать уши. Правда, все это происходило после долгих переговоров и тщетных поисков компромисса.

Недели, проведенные на Раиатеа, тоже не обошлись без неприятных моментов. Сначала дезертировал солдат морской пехоты, но через два дня его нашли в селении на противоположной стороне острова, облаченного в тапу, в объятиях двух полинезиек. Через десять дней его примеру последовали еще двое. Но они перебрались на соседний островок Борабора, и Кук увидел их снова только после того, как приказал захватить трех знатных заложников. Тем не менее все кончилось к полному и взаимному удовлетворению. Более того — многие островитяне изъявили желание присоединиться к отплывающей экспедиции. Однако Кук не счел возможным удовлетворить их просьбу, так как не был уверен, что вновь вернется сюда когда-нибудь.

Куку казалось, что он навсегда покидает Полинезию. В декабре «Резолюшн» и «Дискавери» взяли курс на север. На исходе месяца с кораблей увидели огромный пустынный атолл. Его назвали островом Рождества. На нем не было ни капли питьевой воды, но зато представилась возможность поймать несколько сотен морских черепах и найти надежное убежище от ветра, чтобы беззаботно провести рождественский праздник. С тех пор остров Рождества, по общему мнению, является северо-восточным оплотом Океании. За время стоянки на острове плотники починили палубы, команде была выдана шерстяная одежда, более рационально распределена питьевая вода. 18 января — новые открытия: сначала Оаху, затем Кауаи и Ниихау, самые северные острова Гавайского архипелага. 98 98 Автор допускает неточность: указанные три острова — самые северные острова из обнаруженных Куком. Открытие всего архипелага было завершено в 1828 году, когда русское судно под командованием адмирала М. Н. Станюковича (отца знаменитого писателя) обошло остальные острова, лежащие к северу от линии тропика, в том числе атолл Куре — действительно самый северный. Кук высадился на юго-западном побережье Кауаи, где море у берега было усыпано черными, как смоль, рифами. Эта подветренная сторона острова, называемого сегодня «садом Гавайских островов» из-за его пышной растительности и чарующих долин, была наименее привлекательной. С холмов, поросших болотистыми лесами, струились ручьи и, обтекая вулканические обломки, сносили вниз слой плодородной почвы; свежая трава лишь немного оживляла выветренные базальтовые скалы. Однако Кука в первую очередь поразила не эта картина, а то обстоятельство, что приплывшие в лодках островитяне говорили на полинезийском наречии; «Совершенно невозможно представить себе, как этот народ проник так далеко в бесконечный океан».