Борис Лавров - Первая Ленская

На другой день засвистела пурга давно невиданной силы. Она длилась непрерывно двое суток. С пароходов невозможно было выйти. Беспокойство овладело всеми за судьбу гидрологов.

– Оторвет их… Что будем делать? – сетовал Жора Подобедов.

– Не оторвет! Ветер с южной стороны. Если бы это был норд, ну, тогда другой разговор, – успокаивал капитан Смагин.

На третий день пурга несколько утихла. Вдвоем с плотником Леоновым мы ушли на лыжах проверить, что делается в палатке.

Это было тяжелое путешествие. Суда почти немедленно исчезли из вида. Торосы выступали из снежной мути лишь при самом приближении к ним. Ориентировались исключительно по ветру и по выступающим кое-где из-под снега следам вездехода. Наконец наткнулись на четырнадцатиметровый торос, стоящий около границы плавучего льда.

Направление было выдержано правильно.

За торосом виднелись льды, еще не оторванные штормом. Сомнения исчезли. Гидрологи оставались на месте. Но на самой границе припая уже шла неширокая трещина. Она еще не была непрерывной. Часть льдов сохранила свою связь с припаем.

Труднее всего было найти палатку. Она была совсем незаметна среди торосов при этом ничтожном горизонте видимости.

Мы прошли немало лишних километров, делая зигзаги, прежде чем увидели сквозь летящий снег ее темные очертания.

Гидрологи невозмутимо продолжали свою работу.

– Мы уже проверили трещину… Она еще не широка. А с моря осталось до нас около километра. Нам нужно еще три дня работать.

Шторм утихал. Работа подходила к концу. Жаль было прерывать ее.

– Пусть будет по-вашему. Если шторм опять разыграется, уходите немедленно к большому торосу.

– Есть! – согласились гидрологи.

Мы двинулись с Леоновым обратно. При наступившей тьме, в пурге, против ветра, идти стало еще труднее.

Часто приходилось останавливаться за торосами, чтобы отогреть замерзшее лицо и перевести дыхание.

– Пароходы на курсе.

Приветливо выглянули огоньки иллюминаторов. Скоро нас ждали свет и тепло.

– Я же говорил, что там все благополучно, – торжествовал капитан Смагин. – Там сидит народ, привыкший ко льдам по зверобойным промыслам. Знают, когда надо уходить.

Пурга заметно шла на убыль. Наутро выглянуло солнце, еще полускрытое облаками. Скоро можно будет продолжать ледоразведку.

Экспедиция Урванцева на вездеходах к заливу Дика и мысу Челюскина

На острове товарищ Урванцев деятельно готовился к экспедиции на вездеходах с расчетом прорезать северную часть Таймырского полуострова от бухты Терезы Клавенес на мыс Могильный, оттуда береговой линией подойти к мысу Челюскина и затем выйти опять к месту зимовки.

Цель экспедиции – топографическая съемка всей этой участи полуострова, определение астрономических пунктов, геологические исследования и кроме того испытание автомашин в условиях Арктики во время длительных походов. Эти машины были сконструированы специально для такой работы, но, несомненно, окончательная их пригодность, выявление недостатков работы механизмов могло быть основательно изучено только на практике.

К 20 марта все приготовления были окончены. На двух машинах, в составе начальника экспедиции и геолога товарища Урванцева, геодезиста и метеоролога товарища Теологова, водителей машин товарищей Бизикина и Грачева, экспедиция двинулась в путь. С ними ушли две собаки – Харди и Альфа.

Дальнейший ход экспедиции и условия ее работы лучше всего будут ясны из дневника товарища Урванцева.

«20 марта. День выхода. Стояла ясная, солнечная погода, какая нередко бывает на севере в конце зимы. Температура около – 30°, очень слабый северный ветер. Вследствие низкой температуры и сильной перегрузки машин, ведущие колеса сильно буксуют по лентам даже на небольших подъемах на гребне заструг.

Обогнув острова Самуила с юга, пересекаем пролив и далее идем вдоль берега Таймырского полуострова на юг, в глубь фиорда Терезы Клавенес.

Двигаемся по морскому льду, придерживаясь береговой черты. Характер снегового покрова здесь обычен для прибрежной зоны: уплотненный зимними пургами снег с застругами до 1/2 метра высотой, вытянутыми с SW на NE в направлении преобладающих зимних штормовых ветров. Под уплотненной коркой в 2 – 5 сантиметров толщиною лежит более рыхлый снег осеннего происхождения, а местами прошлогодний, не стаявший за лето фирн. Вблизи более высоких береговых склонов, где ветер тише, снег рыхлее, но большей толщины (до 1 метра и выше).

Прихотливая изменчивость силы ветра, в зависимости даже от мелких неровностей рельефа, ведет вообще к тому, что толщина снегового покрова обусловлена в значительной степени сдуванием, переносом и отложением снежной пыли. На протяжении нескольких метров она может меняться от 5 – 10 сантиметров до 1 метра и более, без всяких видимых причин. Наличие вдоль берега плавучего льда и трещин, обусловленных приливо-отливными колебаниями уровня моря, делает здесь движение на машинах небезопасным, особенно в отлив, когда трещины расходятся иногда на полметра. В пасмурную, пуржливую погоду надо быть осторожным, так как можно легко попасть гусеницей вдоль такой трещины.

Из-за перегрузки и буксовки лент идем большей частью на второй, редко на третьей передаче, гусеницы уходят в снег не более чем на 10 – 15 сантиметров в среднем. Сильно задерживают прицепки. Узкие нарточки часто попадают одним полозом в ту или другую колею машины, опрокидываются и волочатся вверх полозьями.

Перейдя пролив, пересекаем устье речки и попадаем в лабиринт крупных и мелких островов Вилькицкого. Идем по наружной восточной их стороне. Острова в большинстве скалистые, с отвесными обрывистыми берегами. Слагающие их породы – кристаллические сланцы, кварциты и конгломераты. Осмотр обнажений и топографическая съемка, требующая зарисовок рельефа, записей пройденного расстояния по одометру и компасного курса, вынуждают останавливаться через каждые 1 – 2 километра. На остановках, продолжающихся иногда по пятнадцати минут и более, радиатор плотно покрывается капотом, а мотор продолжает работать на малых оборотах, чтобы не замерзла вода.

Пройдя 29,4 километра пути, стали станом в 19 часов 10 минут под крутым скалистым мысом одного из островов. Все участники экспедиции, кроме автора, в полярном маршруте впервые, поэтому разбивка палатки идет медленно, приходится показывать, как нужно устраивать стоянку, чтобы спокойно переночевать, не опасаясь за целость палатки от внезапно налетевшей снежной бури.

Машины для предохранения от заноса ставим параллельно рядом друг с другом, радиаторами против господствующих ветров, что легко определить по направлению местных заструг. Палатка разбивается сзади машин, под защитой их кузовов, на плотном и достаточно мощном снеговом забое, чтобы колья оттяжек имели достаточно надежную опору. Ужинаем при электрическом свете переносной лампочки от запасного аккумулятора. От примусов в палатке тепло, сидим без меховых рубашек, в одних свитерах. В двадцать часов имели по радио связь с базой для определения угла настройки радиостанции. После чая и традиционной записи в дневник всех впечатлений «пошли на погружение» в спальные мешки, и вскоре все спали крепким сном.