Борис Лавров - Первая Ленская

Под влиянием сорокаградусных морозов прижатый лед спаялся в одно целое. Лед был морской, горько-соленый. Теперь наступил наиболее удобный момент для постановки там гидрологической станции. Но все же оставался некоторый риск, так как было совершенно ясно, что, если начнутся сильные штормы, снова восстановится прежнее ледовое положение.

– Беретесь поставить здесь пятнадцатисуточную станцию? Район интересный…

– Беремся… Если оторвет, вытащите нас аэропланом, – последовал ответ гидрологов.

Морозы во второй половине марта были сильнее, чем за весь предыдущий период зимовки. Была надежда, что окрепший благодаря им лед будет в состоянии сопротивляться некоторое время ударам штормовой волны. Тогда гидрологическая партия успеет выйти на припай.

Наблюдения лыжников решили еще раз проверить летной разведкой.

На другой день самолет уже летел на север от пароходов, пересекая ледяную торосистую равнину, где должна была в недалеком будущем стоять палатка гидрологов.

Наш бортмеханик Игнатьев прекрасно справлялся со своими обязанностями. Мотор у него всегда работал, как часы. Но Игнатьеву почти постоянно приходилось оставаться на пароходах, не принимая участия в полетах. Тесные помещения самолета и слабость мотора позволяли летать только двоим: пилоту и летнабу.

– Оставаясь на земле, я больше боюсь за вас, чем вы сами, – говорил Игнатьев.

– Бойся-не бойся, а летать надо, если взялись за Арктику…

Часовой полет на этот раз не обнаружил даже признаков свободных плавающих льдов. Все было сковано морозом в одно целое. Многочисленные торосы на стыке льдин говорили о сильном сжатии, произведенном последними нордовыми ветрами.

Аэроплан благополучно вернулся «домой».

– Трите скорее щеки. Совсем отмерзнут, – так приветствовали встретившие нас зимовщики.

Солнечный свет оживил мертвые пространства. Разноцветными искрами сверкал снег. Далекие торосы приподнялись и, казалось, перемещались, движимые какой-то непонятной силой. Бодро и весело шла работа около пароходов. Ринка в диком восторге от такой картины затеяла игру с другими собаками. Игра быстро перешла в драку.

Харди сцепился со своим постоянным врагом – Чуркиным. Дерущихся окружила остальная стая, с нетерпением ожидая, когда упадет один из противников, чтобы немедленно его прикончить.

К великому сожалению собак, люди, как и всегда, вмешались в их развлечения. Лопаты и палки загуляли по спинам правых и виноватых. Это успокоило страсти. Собаки разбежались во все стороны. Чуркин опять успел снять с Харди часть кожи. Зато и сам он ковылял на трех лапах.

Вездеходы увезли гидрологов со всем их багажом в намеченное место. Продовольствия они взяли на тридцать дней – на случай вынужденного плавания на льдине.

В двухметровом льду была пробита прорубь около метра длиной. Над ней поставили палатку. По бокам проруби разместили ящики с продуктами. На ящики бросили постели – собачьи мешки. Небольшая железная печка, каменный уголь и две винтовки, поставленные около входа в ожидании медведей, придали нормальный вид полярному дому гидрологов.

Гидрологическая станция приступила к работе. На ней остались три человека – штурман Тимофеев, машинисты Керчи и Липатов. Двое из них должны были «стоять на вахте», третий же в это время отдыхал. Затем отдохнувший сменял одного из работавших. Другой же должен был продолжать работу еще одну вахту, выстаивая, таким образом, на ней шестнадцать часов. Работа была круглосуточная. Надо было проследить направление течения и его изменения на всех глубинах, определить соленость воды и ее температуру.

– Приходите в гости почаще. Угостим медвежатиной, – соблазняли гидрологи.

– Почаще смотрите на лед, а не на медведей, чтобы не уплыть от самуильского центра, – посоветовали им на прощанье вездеходчики.

Маленькая палатка скоро скрылась за торосами. Только дым затопленной печки указывал на ее присутствие.

– Теперь только бы подольше не было шторма… Тогда станция даст интересный материал.

Вездеходы легко шли по плотному снегу, оставляя глубокий след своими гусеницами. В торосистых местах пешни и топоры расчищали им дорогу. Механизированный транспорт приходил на смену обычной в Арктике собачьей упряжке.

Дни по-прежнему были светлые и морозные. Гидрологов часто навещали охотники. Однажды рядом с палаткой были обнаружены следы небольшого медведя.

– А где же сам зверь?

– Убежал… Мы стреляли… Выскочили из темной палатки на свет и промахнулись, – оправдывались гидрологи.

– Проспали. Так и скажите.

– Не проспали, а производили «биологические» наблюдения. У нас есть новый «гидролог».

В палатку, через сделанную во льду для гидрологических наблюдений прорубь, начала приходить нерпа. Сперва она только проплывала около нее, привлеченная светом фонаря, но затем привыкла и стала даже выставлять голову из воды. В палатке ей определенно нравилось. Неподвижные фигуры людей перестали казаться ей подозрительными.

– Ну, нерпочка, вылезай совсем, – ласково уговаривали ее гидрологи.

Она скоро привыкла к звуку голоса и только презрительно фыркала, поворачивая голову к говорившему.

– Мы его скоро приручим, – уверял Керци. – Ко мне она определенно чувствует симпатию.

– Ну конечно, она же видит, что ты у нас самый молодой!

«Приручить» нерпу не удалось. Ночевавший в палатке охотник застрелил ее в упор, когда она пришла с очередным визитом.

– Утопить бы тебя надо за это, – печалились гидрологи.

Однако их скорбь не была безутешной. Жир нерпы, брошенный в печку, горел ярким пламенем, разнося далеко по ветру острый, неприятный запах. Для медведей этот запах был чрезвычайно привлекателен. За один день палатку атаковали три медведя. На этот раз стрельба оказалась небезрезультатной. Три великолепные шкуры и около полутонны мяса лежали возле палатки.

– Хорошо помогает нам нерпа, – ликовали теперь в палатке.

Собачья упряжка на другой день доставила часть мяса на пароходы и на островную зимовку.

Все с удовольствием ели его, заменив надоевшие консервы.

– Ешьте больше, цинги не будет, – уговаривали врачи.

– Да разве бы мы в Архангельске стали есть медведя? – жеманились женщины.

Но и они не без аппетита ели.

Морозные светлые дни снова сменились пургою. Полет в направлении палатки установил, что льды находились уже не более чем в пяти километрах от нее.

– Не пора ли вам сниматься?

– Не стоит бросать работу… Мы каждый день осматриваем лед… – отвечали увлекшиеся гидрологи.

Закопченные черные лица, обросшие бородами, только отдаленно напоминали всегда чистых и опрятных ранее моряков.

– Вымоемся потом на пароходах.