Борис Лавров - Первая Ленская

21 марта. Просыпаюсь в начале седьмого. Вылезать из мешка неприятно, особенно когда мороз за 36°. Развожу примуса, чтобы нагреть помещение, ставлю на огонь чайник и котелок с завтраком. Ровно в семь часов бужу Теологова, которому пора производить метеонаблюдения. Температура – 35°, ясно и тихо, подувает слабый SW до 1 – 2 метров в секунду. После плотного завтрака водители начинают разогревать машины, остальные принимаются за сборы и укладку имущества: спальных мешков, посуды и прочего. Остатки завтрака отдаются Харди, который уже давно умильно сидит перед палаткой, повиливая куцым обрубленным хвостом – знак чукотского происхождения.

Пока две паяльных лампы под защитой фанерной ширмы греют масло в картере, вода в «самоваре» успевает нагреться до кипения. Термос, в котором стояла вода, вылитая вечером из радиаторов, прекрасно сохраняет тепло. Вода наощупь была еще теплая, хотя мороз порядочный. Снег приходится оттаивать только для добавки.

Когда масло прогрелось, о чем можно судить по вращению мотора за пусковую рукоятку, подогреваются свечи и всасывающая труба, затем заливается в радиатор кипяток, после чего пуск не представляет особых затруднений, особенно если помогать стартеру пусковой рукояткой. Несмотря на сильный мороз, аккумуляторы не замерзли. Еще на базе было установлено, что если аккумулятор заряжен полностью и имеет кислоту надлежащей плотности не ниже 30° Боме, он не мерзнет даже при – 40°, но стоит ему только разрядиться на 50 процентов, как замерзание неизбежно. Вся операция по разогреву и заводке машин отняла часа полтора. Палатка убрана, машины готовы. Можно выступать.

Но пока мы собирались, небо стало хмуриться, появились на юго-западной части неба зловещие признаки пурги – «блинки», чечевицеобразные облака, подул SW до 7 метров в секунду. Тянет уже пурга-поземка, однако видимость еще хорошая. Решили ехать.

В путь тронулись в 11 часов 27 минут. Идем по-прежнему вдоль скалистых островов, периодически останавливаясь для осмотра обнажений, зарисовок рельефа и очертаний островов. Движемся медленно. Из-за низкой температуры буксуют ленты, особенно на машине № 3, сильно густеет масло в коробке передач. Резина и масло никак не успевают разогреться на ходу из-за частых остановок.

В 16 часов 30 минут подошли к южной оконечности островов и повернули на запад, к коренному берегу материка. Между тем пурга все усиливалась, дойдя уже до 12 метров в секунду. Хотя идти на машинах еще вполне возможно, однако ухудшившаяся видимость стала затруднять топографическую съемку. Поэтому решили, как только дойдем до материка, остановимся у первого удобного места.

Торопясь на стоянку, мы едва не стали жертвой несчастного случая. Геодезист Теологов, спеша скорее взять точку, т. е. записать отсчет одометра, курса и сделать зарисовку, выскочил из машины на ходу, поскользнулся на подножке и попал ногой под гусеницу. К счастью, снег здесь был достаточно рыхл, а водитель успел выключить сцепление, прежде чем бегунки наехали на ногу. Все кончилось лишь испугом и несколькими кровоподтеками. Помянув первую жертву автотранспорта в Арктике и ее предков теплым словом, двинулись дальше.

В 18 часов 15 минут стали станом в устье небольшой речки, под защитой ее склонов. Машины поставили, как обычно, лбами против ветра, быстро разбили палатку, обложив ее кругом снегом, постелили внутри пол, внесли спальные принадлежности, ящик с продовольствием и пр. Теперь можно было спокойно пережидать окончания пурги.

Ночью ветер почти стих, чтобы к утру возобновиться с новой силой. Сидим, не высовывая носа на улицу, где царит снежный хаос. Только Теологов выползает в положенные сроки для метеонаблюдений.

22 марта. Утром, в семь часов, ветер SW, 16 метров в секунду, а в тринадцать часов – 18 метров в секунду. Это под защитой склонов в лощине речки, а что же делается наверху?! Полотно палатки гудит, как барабан, но оттяжки укреплены надежно, и можно быть спокойными. Вчера в ожидании пурги мы раскрепили палатку особенно прочно. Все спят. Вылезают из мешков только для того, чтобы поесть.

23 марта. Днем стало несколько тише, кое-где в разрывах облаков видно чистое небо, но понизу еще метет. Машины не занесло: наоборот – около лыж и гусениц снег даже выдуло. Зато сзади кузовов нанесло высокие сугробы, тянущиеся по ветру далеко назад. Внутри кузовов снега немного, только слегка припудрило сложенные ящики и прочий багаж; но стоявшие сзади машины прицепки с бензином занесло доверху. Пришлось много потрудиться, прежде чем удалось откопать снег, еле поддавшийся даже железным лопатам.

24 марта. Ночью пурга утихла. Утром пасмурно, температура – 18,5°, ветер ENE, 20 метров в секунду. Встали, как обычно, около семи часов. Благодаря тихой теплой погоде машины завели очень быстро и уже в 9 часов 55 минут тронулись в путь.

Пересекли широкую бухту, а затем низменный мыс, названный мысом НАТИ. Склон его к морю настолько полог, что спуск с суши на лед произошел совершенно незаметно. Идем далее на юг, в глубь фиорда, судя по низменным берегам очень мелководного. Вдали, километрах в пятнадцати, виден более высокий мыс, на который и берем курс. По дороге делаем остановку для заливки бензина и масла. Мыс оказался сложенным четвертичными ледниковыми отложениями, главным образом глинами, слагающими крутой береговой яр до 15 метров высотою. За мысом – обширная отмелая бухта. Пересекаем ее и становимся лагерем на низменной широкой террасе морского происхождения, пройдя 40,4 километра.

К ночи ветер стал снова усиливаться. Закат пурпурно-красный, звезды мерцают, а на западе под солнцем по горизонту видно сияние – отблеск взвихренной снежной пыли. Все признаки грядущей пурги налицо. В двадцать часов имели радиосвязь с базой, сообщили о своем благополучном продвижении и местонахождении.

25 марта. Всю ночь пурга. Лишь к полудню стало стихать. Решили идти, несмотря на плохую погоду. Бензина стало меньше, и теперь представилась возможность избавиться от прицепок, которые сильно задерживали наше движение. Освободившиеся нарточки подвязали сзади кузовов с наружной стороны, где они не мешали остальному грузу.

Тронулись в путь в 12 часов 12 минут все по той же низменной террасе вдоль фиорда. На четырнадцатом километре пути фиорд закончился, перейдя совершенно незаметно в отмелую низменность. Несомненно, фиорд очень мелководен и не заслуживает этого названия, правильнее его считать глубоко вдающейся в материк бухтой. Отсюда поворачиваем в глубь материка на пересечение, взяв курс на юго-запад к заливу Дика.

Пока рельеф очень спокоен, низменность постепенно переходит в пологие увалы с высотами в 10 – 30 метров. Вершины их почти бесснежны, покрыты остроугольным щебнем гранитных пород.