Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

Медвежья охота сильно задержала нас. Всего убито десять белых медведей. В ночь на вчера гидрограф застрелил еще одного и боцман второго. Это были годовалые медвежата, мясо которых очень вкусно. Если точно определить вкус медвежатины, то я должен сказать по совести, что мясо вкусно, но противно. Сдирание шкур и доставка медвежьих туш заняли много времени. Отправка катера задержалась, и туши пяти медведей пришлось оставить. Мясо трех предназначается для собак, а оба молодых медведя должны послужить пищей для команды и для нас.

Вчера Вальтер видел во время своей экскурсии по северному берегу еще пять медведей, которые, спокойно переваливаясь, бродили среди чаек на небольших островках. Баснословно — 15 медведей! Очевидно, они здесь никогда не преследовались охотниками и ведут привольную жизнь, обильно питаясь нерпами. Так много диких зверей и ни одного охотника! Чего только не организовали бы здесь норвежцы! Вчера я снова увидел прекрасного оленя и не смог удержаться, чтобы не послать ему вслед за 300 шагов пулю, ударившуюся в землю около его ног. В ответ на мой выстрел он сделал красивый прыжок и стремительно убежал. К столу я принес белолобую казарку (Bernicla albifrons) и для зоолога морского песочника (Tringa maritima). Второй экземпляр я ощипал и попробовал съесть, так как забыл захватить завтрак и после 12-часовой ходьбы сильно проголодался, но больше двух маленьких кусочков сырого мяса не смог проглотить, и то с трудом.

Стояла великолепная ясная погода, было совершенно тихо при + 8°. Перегрузка угля, чистка машины, засолка шкур, выварка медвежьего сала для смазки машин, разделка и консервирование медвежатины, переноска рыбы и других предметов с палубы в трюм — все это задержит нас здесь по меньшей мере еще на два дня. В это время усердно производятся исследования. Зееберг для работ по магнетизму поставил на борту палатку и даже спит там ночью. Бируля и Вальтер производят сборы фауны и флоры, препарируют коллекции и т. д., а Матисен фотографирует отмеченные мной во время совместного маршрута места.

Пятница 17 августа . На борту «Зари», в гавани Диксон. Вчера Вальтер, Бируля и я решили предпринять экскурсию на противолежащий берег материка. Каждый из нас выбрал себе каяк. Вальтер и я взяли одиночные, Б и руля— двухместный.

Между тем погода испортилась и с северо-востока подул порывистый бриз. Пока можно было грести под защитой острова Кузькина, мы еще с трудом продвигались вперед. Вальтер справлялся с каяком лучше всех и вскоре опередил нас. В проливе Лена, отделяющем остров Кузькина от маленького скалистого островка, северо-восточный ветер, волна и течение напирали одновременно на левый борт суденышек с такой силой, что у Бирули и меня не хватало сил противостоять этому напору. Ограничившись несколькими интересными наблюдениями на восточной косе, мы повернули и в 7 часов вечера были на борту. В этот день Матисен тоже вышел охотиться. Зееберг все еще работал на острове. Море было неспокойно, и я начал волноваться за отсутствующих товарищей. Наконец в 10 часов вернулся Вальтер с убитым оленем. Ему стоило неимоверного труда грести через пролив. Об охоте он коротко рассказал, что с расстояния 180 шагов уложил одним выстрелом стоявшее боком животное. Матисен тоже поделился своими охотничьими переживаниями и в заключение рассказал о том, как Евстифеев, сняв с оленя шкуру, полакомился сырым мясом.

Сегодня утром я отправился с доктором на паровом катере на берег. Машинист Клух был у машины, Евстифеев у руля. Последний мог бы служить отличной моделью для художника. Особенно хорошо он выглядел, стоя в зюйдвестке за штурвалом, когда волны рассыпались мелкими брызгами, ударяясь о борт. Едва мы подошли к убитому оленю, как Евстифеев быстро принялся за разделку туши, а нам предложил пройтись, очевидно для того, чтобы без свидетелей насладиться вкусом сырой оленины.

Суббота 18 августа , 9 часов вечера. На борту «Зари». В 7 часов снялись с якоря и взяли курс на острова Каменные. Перед тем сошли на берег, чтобы сфотографировать глубокие борозды на диоритовых скалах. Для этого воспользовались редкими солнечными бликами, пробивавшимися сквозь густые облака и дождевые тучи. Собрали и погрузили немного плавника. Собаки снова взяты на борт. На палубе наведены чистота и порядок. Теперь я располагаю своей лабораторией, так как проход по левому борту, к моему великому счастью, свободен, поскольку уголь, брикеты и рыба спущены в трюм.

Я надеялся, что в 2 часа можно будет сняться с якоря. Однако выяснилось, что до 6 часов не сможем иметь пара из-за утечки через ослабевший клапан в паровой лебедке. В конце концов эти немногие часы задержки окупятся, так как я пройду теперь мимо островов Каменных в более удобное для наблюдений время. Эти острова я хотел сфотографировать с борта или по крайней мере рассмотреть с близкого расстояния, ибо Нансен будто бы видел там террасы. Но мне кажется более вероятным, что эти острова, как и остров Диксон и мыс Северо-Восточный сложены из траппов (диоритов Норденшельда), которые благодаря своему ступенчатому подъему в глубь острова могут создать впечатление террас.

В домике в гавани Диксона, сооруженном командиром барка «Скуратов» в 1894 г. для наблюдений за качанием маятника, я оставил документ об экспедиции. На деревянной дощечке написано: «Сообщение о Русской полярной экспедиции». Под дощечкой укреплена на стене запаянная жестяная коробка с кратким письмом. На обложке я написал: «Просьба передать хранящийся здесь документ Енисейскому губернатору для дальнейшего сообщения по телеграфу президенту Академии наук в С.-Петербург». На вложенном в конверт бланке с напечатанным по-русски и по-немецки заголовком: «Начальник Русской полярной экспедиции», я составил следующее сообщение: «Русская полярная экспедиция пробыла в гавани Диксон с 12.VIII до 18.VIII 1900 г. Сегодня «Заря» направляется к мысу Челюскина. Надеюсь в течение нескольких недель прибыть к намеченной мной зимней гавани у восточных берегов Таймырского полуострова. Работы успешно продолжаются. Все участники экспедиции здоровы. «Заря». 18 августа 1900 г. Эдуард Толль».

Воскресенье 19 августа . На борту, против устья реки Пясины (точнее, Медвежьей бухты). Из гавани Диксона шли при южном ветре со скоростью до 6 узлов, льда в пределах видимости не было. Ночью в 12 часов Матисен сообщил, что впереди и справа появился лед. До 3 часов блуждали в тумане во льдах, пока не открылся свободный путь. Лед был бухтового происхождения и состоял из обломков. Таким образом, «Заре» не угрожала опасность, тем более что было безветренно. В половине седьмого утра лед стал крепче. Час назад форсировали ледяной барьер. Впереди, как доложил гидрограф, показался неизвестный остров. Поднявшись на палубу, я удостоверился, что перед нами был самый большой южный остров из группы Каменных островов. Его видел Нансен и даже заснял. Яхта приблизилась к острову на расстояние 1—2 миль, так что детали его строения были ясно видны в подзорную трубу. О высадке на берег нельзя было и думать, поскольку нас отделял от острова хрупкий лед. Вершина острова венчается куполом, с которого спускаются по обе стороны террасоподобные уступы. Плато в глубине острова также увенчано отдельными вершинами. По характеру берегов этого острова Нансен имел: основание высказаться о их сходстве с берегами его родины — Норвегии, тем более что ему не довелось высадиться на остров и видел он его только издали. Помимо того, ему не было знакомо геологическое строение определенных областей Сибири. Я же шел из гавани Диксона и от противолежащих берегов материка, поэтому мог установить аналогичное строение и одинаковую форму берегов здесь и там. На поверхности Каменных островов были видны нагроможденные одна на другую глыбы песчаника того же типа, как на острове Кузькина и мысе Северо-Восточном [13] Мыс Северо-Восточный ныне называется мысом Челюскина в память участника Великой Северной экспедиции штурмана Семена Челюскина, открывшего его 19.V.1742 г. и назвавшего его Северо-Восточным.— П. В. . Издали можно было различить террасовые уступы, несходные, однако, с террасами норвежских берегов. Остров Каменный, казалось, отличается от острова Кузькина только тем, что здесь рыхлые отложения развиты мощнее. На северо-западном берегу я видел полосы, образовавшиеся при скольжении тундрового слоя значительной мощности. Это явление скольжения возникает в силу того, что почва тундры оттаивает только на 30—60 см и оттаявший пласт сползает вниз по откосу, соскальзывая по нижележащему мерзлому пласту по концентрическим или параллельным линиям [14] Э. Толль описывает явление скольжения почвы — солифлюкцию.— П. В. . Такие свежие срезы тундровой почвы, возникающие указанным образом, могут быть ошибочно приняты за древние береговые линии, как и террасы, образовавшиеся благодаря трапповому покрову острова. Однако береговая линия выдала бы себя прежде всего полосами старого плавника, наличие которых не могло бы ускользнуть от нашего внимания.