Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

(Гл. 20). Что касается до Сартаха, то я не знаю, верует ли он во Христа или нет. Знаю только, что христианином он не хочет называться, а скорее, как мне кажется, осмеивает христиан… В те же четыре дня, когда мы были при дворе Сартаха, о нашей пище вовсе не заботились, кроме того, что раз дали нам немного кумысу… Итак, мы добрались до Этилии, весьма большой реки. Она вчетверо больше, чем весьма глубокая Сена…

(Гл. 21). Итак, мы спустились на корабле от этого поселка до двора Бату [вблизи Саратова]… [Следует описание довольно радушного приема у Бату. Однако и Бату считает себя неполномочным вести переговоры с послами и приказывает им ехать в Каракорум к великому хану Мангу [Мункэ], чтобы у него выпросить решение о допущении христианских миссионеров.]

(Гл. 22). И мы ехали с Бату, спускаясь возле Волги, в течение 5 недель… Ибо нам приходилось, за недостатком лошадей итти пешком… Наконец, около праздника Воздвижения Святого Креста [14 сентября] пришел к нам некий богатый Моал, отец которого был тысячником, что считается важным среди них, и сказал: «Я должен отвести вас к Мангу-хану; это — путь четырех месяцев, и там стоит столь сильный холод, что от него раскалываются камни и деревья. Смотрите, сможете ли вы выдержать»… На второй день после Воздвижения Святого Креста мы выехали, причем у нас троих было две вьючные лошади, и мы ехали не переставая в восточном направлении вплоть до дня праздника Всех Святых…

(Гл. 24). Нет числа нашим страданиям от голода, жажды, холода и усталости. Пищу они дают только вечером. Утром дают что-нибудь выпить или проглотить пшена… Накануне дня Всех Святых мы оставили дорогу на восток, так как Татары уже значительно спустились к югу, и направили, через какие-то горы [Кара-тау [2]], путь прямо на юг, в течение 8 дней подряд… Через неделю после праздника Всех Святых мы въехали в некий Саррацинский город, по имени Кинчат [на реке Таласс [3]]… В то время там ходили по льду, и еще раньше, начиная с праздника Святого Михаила [29 сентября], в степи стояли морозы…

(Гл. 25)… От упомянутого поселка мы направились к востоку прямо к вышеупомянутым горам [Киргизский хребет [4]]… Через несколько дней после этого мы въехали в горы, на которых обычно живут Каракатаи, и нашли там большую реку, через которую нам надлежало переправиться на судне [Или]… На следующий день, переправившись через те горы, которые составляли отроги больших гор, находившихся к югу, мы въехали [60] на очень красивую равнину, имеющую справа высокие горы, а слева некое море или озеро [озеро Балхаш], тянущееся на 25 дней пути в окружности. И эта равнина вся прекрасно орошена стекающими с гор водами, которые все впадают в упомянутое море… Мы нашли там большой город по имени Кайлак [у Капала], в котором был базар, и его посещали многие купцы. В нем мы. отдыхали 12 дней…

(Гл. 29). Итак, мы выехали из вышеупомянутого города [Кайлака] в праздник Святого Андрея и там поблизости, в трех лье, нашли поселение совершенно несторианское. Войдя в церковь их, мы пропели с радостью, как только могли громко: «Радуйся, Царица», так как уже давно не видали церкви… Среди больших гор в юго-восточном направлении тянулась долина, а затем между горами было еще какое-то большое море [Эби-Нур [5]]… Итак, мы переправились через долину, направляясь на север, к большим горам, покрытым глубокими снегами, которые тогда лежали на земле. Поэтому в праздник Святого Николая [6 декабря] мы стали сильно ускорять путь…

(Гл. 30)… Затем мы снова поднялись на горы, направляясь все к северу.

(Гл. 31). Наконец, в день блаженного Стефана [26 декабря], мы въехали на равнину, обширную, как море, так что нигде на ней не виднелось никакой горки, а на следующий день, в праздник Святого Евангелиста Иоанна [27 декабря], мы прибыли ко двору упомянутого великого государя… Нашему проводнику был назначен большой дом, а нам троим — маленькая хижина,, в которой мы едва могли сложить наше имущество, сделать постели и развести небольшой огонь… На следующий день нас повели ко двору, и я полагал, что могу итти босиком, как в наших краях, почему и снял сандалии…

(Гл. 32). В это утро у меня отмерзли концы пальцев ног, так что больше я не мог ходить босиком… [Мункэ принимает путешественников неплохо, но сдержанно и надменно. Он разрешает им пребывание при его дворе.]

(Гл. 41). В Вербное воскресенье [5 апреля 1254 г.] мы были вблизи Каракарума…

(Гл. 44).Там находятся двенадцать кумирен различных народов, две мечети, в которых провозглашают закон Магомета, и одна христианская церковь на краю города… Следуя за двором, мы прибыли туда в воскресенье перед Вознесением [17 мая]…

Именно это происходило около конца мая, а мы оставались там весь январь, февраль, март, апрель и май. Я же, не слыша никаких известий про царя или упомянутого священника и боясь, что нам придется возвращаться зимою, суровость которой мы [61] испытали, поручил спросить у Мангу-хана, что он хочет делать с нами, так как мы охотно остались бы там навсегда, если ему это было бы угодно; если же нам надлежит вернуться, то нам легче вернуться летом, чем зимою… [24 мая новый прием у Мункэ. Он разрешает им выехать. По его повелению, 30 мая происходит большой публичный диспут между приверженцами различных религий, представленных в Каракоруме, а через день — обстоятельная беседа Рубрука с великим ханом о вопросах веры, после чего дается согласие императора на обратное путешествие. Мункэ хочет дать письмо королю Людовику. Наконец, 10 июля миссия отправляется обратно, но брат Бартоломео из-за болезни остается в Каракоруме.]

(Гл. 49). Итак, мы ехали до Бату два месяца и 10 дней, не видя за это время ни разу города или следа какого-нибудь здания, кроме гробниц, за исключением одной деревеньки, в которой не вкушали хлеба [Эмель]. И за эти два месяца и 10 дней мы отдыхали только один-единственный день, так как не могли получить лошадей…

Прибыл же я ко двору Бату в тот же день, в который удалился от него в истекшем году [16 сентября]… и с радостью обрел служителей здоровыми… Затем я пустился в путь к Сараю ровно за две недели до праздника Всех Святых, направляясь прямо на юг… [Следует описание возвращения через Страну аланов и Армению, Каппадокию, [6]Иконий, Аяс, Кипр, Антиохию в сирийский Триполи и прибытия туда 15 августа 1255 г.]

(Гл. 53). Мне кажется бесполезным, чтобы какой-нибудь брат ездил впредь к Татарам так, как ездил я, или так, как едут братья проповедники; но если бы Господин Папа, который является главою всех христиан, пожелал отправить с почетом одного епископа и ответить на глупости Татар, которые они уже трижды писали Франкам… то он мог бы сказать им все, что захочет, и даже заставить, чтобы они записали это. Именно они слушают все, что хочет сказать посол, и всегда спрашивают, не желает ли он сказать еще; но ему надлежит иметь хорошего толмача, даже многих толмачей, обильные средства и т.д. [7]