Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Вот берега реки Миссури, на которых стоят один против другого два города: на западе Мандан, а на востоке Бисмарк, главный город штата Северной Дакоты. Название придумано, разумеется, немцами, которых тут более половины всего населения. Бисмарк имеет, однако, всего около 3000 жителей. Удивительно, что весьма часто названия, данные городам в Америке, совершенно не соответствуют значению соименных им городов в Европе. Так, здешние Лондоны, Парижи и пр. ничтожные городки, а Бостон и Орлеан, наоборот, несравненно важнее и обширнее европейских. К северо-востоку от города Бисмарка лежит «Чёртово озеро» (Devil’s lake), одна из достопримечательностей Дакоты. Оно соленое, почти пустынное и лежит на 2000 футов выше уровня океана.

От Ливингстона до Сант-Поля (St. Paul) я ехал непрерывно по Северной Тихоокеанской железной дороге: это расстояние равно 1007 англ, милям, т. е. более 1500 верст. Хотя по случаю сгоревшего моста мы следовали не по расписанию и иногда выжидали на станциях встречных поездов, но всё же были в пути лишь 1 1/ 2суток. Утром на другой день мы въехали уже в живописный штат Миннесоту (темная вода), совершенно напоминавший мне Финляндию. Тут множество озер и подле них красивые домики фермеров. Географы насчитали в Миннесоте более 7000 озер весьма различной величины, от самых маленьких до таких, которые имеют по 50 верст длины. Тут много лесов, а эмигранты из Европы восхищаются плодородием почвы.

Наконец я прибыл к берегам величественной Миссиссиппи, именно к городам Сант-Поль и Миннеаполис, составляющим как здесь говорят, города-близнецы. Миннеаполис расположен на западном, правом берегу, а Сант-Поль на восточном, левом. Оба города вместе имеют 300 000 жителей и соединены красивым железнодорожным мостом с поворотною по середине частью, для пропуска судов. Несколько выше моста находятся пороги реки Миссиссиппи; тут камни и пена. Быстрым течением воды на порогах пользуются для промышленных целей, и в Миннеаполисе много фабрик, работающих водою, как даровым двигателем.

На воксале в Сант-Поле я узнал, что ближайший скорый поезд в Чикаго пойдет лишь через три часа, и потому пошел погулять по городу, а затем по электрической железной дороге съездил в обширный загородный парк Мерримет (Merrimet), где весьма приятно провел время на чистом воздухе я в кругу детей, съехавшихся сюда на какое-то празднество. В одной детской книжке, взятой у близ сидевшего ребенка, я прочел ряд потешных наставлений, как дети должны вести себя за столом. Приведу некоторые из них:

Садиться на свое, а не на чужое место.

Пользоваться салфеткою только для того, для чего она назначена.

Терпеливо ожидать подаваемых кушаний.

Отвечать на вопросы немедленно.

Никогда не прерывать разговора старших и никогда не противоречить.

Никогда не делать своих замечаний о подаваемых кушаньях.

Никогда не играть хлебом и не бросать крошек и объедков на платье или на пол.

Если по окончании обеда захочется встать раньше взрослых, то делать это не иначе, как с разрешения матери или (в гостях) хозяйки дома.

Уходя из столовой, сложить салфетку и вообще привести свое место в порядок.

Раз покинув столовую, отнюдь не возвращаться назад под каким бы то ни было предлогом.

От Сант-Поля до Чикаго (462 мили) я ехал по дороге Уисконсин (Wisconsin Central Line). Она пересекает южную часть штата Уисконсин. Штат получил название от индейского слова, означающего «дикая река». Он был первоначально занять французами, поселившимися по берегам Зеленого залива (Green Bay) озера Мичигана еще в 1669 году. Главные города штата: Мадисон — главный (capital) с 14 000 жителей и Мильуоки (Milwaukee) — несравненно более важный портовой и торговый город на самок берегу озера Мичигана, с 200 000 жителей.

Стояла чудная лунная ночь, и я мог любоваться прелестными видами из окна вагона. Местность ровная и кое-где поросшая красивыми лесами; виднеются фабрики и заводы, но в общем это всё же штаг с чисто земледельческим населением. Рано утром поезд покинул красивый Уисконсин и понесся по Иллинойсу, почти вдоль берега озера Мичигана. Здесь по береговым холмам разбросано много изящных дач богатых чикагских граждан. Наконец показались трубы и дома города, и я въехал в самый центр Чикаго.

Первою моей заботой было зайти к цирюльнику и привести себя в порядок после утомительных поездок по Иеллостонскому Парку. Я попал к поляку из Варшавы, который еще не забыл говорить по-русски. Таким образом время омовения и стрижки прошло незаметно. Пользуюсь случаем, чтобы сказать несколько слов об устройстве парикмахерских в Америке. Они весьма многочисленны, потому что большинство американцев не носит бород и, следовательно, нуждается в бритье. Для бритья посетителя не сажают в кресло, как в Европе, а кладут спиною на высокую кушетку, в виде мягкого стола, причём голова свешивается назад; при таком положении парикмахеру удобно брить и не нужно изгибаться и смотреть на подбородок снизу. Он бреет от шеи к подбородку, и ему хорошо, но тому, кого бреют, это довольно опасно; со стороны кажется, что вот-вот голова будет отрезана. Оригинально еще и то, что пока у одного конца стола парикмахер возится с бородою, у другого — мальчик уже чистит сапоги того же лежащего господина. Когда проходишь мимо парикмахерской, через открытые двери всегда видишь распластанные таким образом тела и усердную и быструю работу, происходящую у головы и у ног. Не даром здесь время — деньги.

Затем я поехал через весь город на юг, в Джаксон-Парк, осмотреть здания выставки. Оставляя в стороне вопрос, почему всемирная выставка открылась в 1893 году, а не годом раньше, в четырехсотлетнюю годовщину открытия Америки, я опишу лишь в самых кратких словах то, что мне удалось видеть в Чикаго в 1892 году. После бесчисленных корреспонденций 1893 года говорить подробно о том, что было раньше — излишне, однако стоит, например, упомянуть, что и за полгода до открытия посетителей пускали в Джаксон-Парк и за обозрение вчерне готовых, но пустых зданий брали уже входную плату (25 центов).

При мне здесь кипела работа. Множество огромных деревьев красивого парка рубилось, прокладывали дороги и воздвигали постройки. Эти будущие «дворцы» промышленности, искусства и пр. строились на скорую руку и весьма практично. Стены и колонны делались из брусьев, в виде решеток, обиваемых потом тонкою дранкою, поверх которой клался особый состав, называемый тут стаф (Staff). Стаф изобретен, впрочем, во Франции и применен впервые для подобных же временных зданий всемирной выставки 1878 года в Париже. Он состоит из измельченного в порошок гипса, алюминия, глицерина и декстрина. Всё это перемешивается в холодной воде и затем в виде теста накладывается куда нужно. Когда такая корка, около полудюйма толщиною, высохнет, то она уже нечувствительна ни к воде, ни к переменам температуры и отлично принимает полировку. Словом, по наружному виду это настоящий мрамор, а ценность состава в десять раз меньше.