Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Как бы то ни было, в настоящее время стены Иеллостонского каньона так круты, что спуститься и подойти к реке ниже водопадов нет никакой возможности: я не видал ни единой тропинки. Остается любоваться сверху. По гребню каньона, где растет густой хвойный лес, проложена колесная дорога, а от неё к краю обрыва можно везде пройти пешком, и, где бы ни выйти, отовсюду открываются виды, один поразительнее другого. Некоторые точки зрения особенно хороши, и они окрещены туристами названиями: смотри! (point Lookout), точка перспективы (prospect point) и пункт вдохновения (inspiration point).

Точка «смотри»! ближайшая к гостинице. Отсюда виден en face Нижний водопад во всём его величии, а также пучина внизу. Вода реки на дне каньона вьется сравнительно узкой лентой, но собственно воды там не видно, это всё одна пена. Обе стены каньона совершенно обнажены: на них нет ни одной травинки — одни желтые скалы чрезвычайно красивого и разнообразного очертания. Версты полторы ниже, с «точки перспективы» можно любоваться действительно чудною перспективою каньона, замыкаемого водяной стеною водопада. Наконец «пункт вдохновения» представляет место, куда забраться весьма трудно. Он — на вершине одного из упомянутых выше столбов внутри каньона. Вообще эти столбы совершенно недоступны, но к этому ухитрились протоптать тропку. Сперва надо спуститься несколько десятков саженей вниз, цепляясь за выступы скал, а затем почти столько же вновь подняться на столб, причём тут и цепляться уже не за что. Того и гляди — сорвешься и полетишь в пропасть. А раз полетишь, то спасения уже нет, ибо обрыв оканчивается в самой воде реки, которая со страшною силой несет свои пенистые валы и должна быть очень глубока. Мы долго примерялись, как карабкаться наверх. На столбе есть как бы природные ступеньки, где поместятся ступни ног, но держаться руками за верхние ступеньки очень расковано.

Окс хотел уже вовсе отказаться, но я начал восхождение и благодаря Бога добрался благополучно. За мной взошел и Окс. На вершине имеется горизонтальная площадка, на которой можно поместиться только двоим, третьему уже нет места. Стоять тут страшно, а нужно сидеть: тогда голова не кружится. Собственно, тут следует быть одному и ожидать «вдохновения». Но вдохновение находит не на каждого, а вознаграждаются ли здесь труд и опасность восхождения? Вознаграждаются, и сторицею.

«Пункт вдохновения» приходится на повороте каньона. Вверх — к водопаду — виден ярко-желтый каньон, как и из предыдущих точек, вниз — стены каньона уже не так круты и поросли густым кедровым лесом, отчего ущелье кажется еще более диким и мрачным. Когда сидишь на этом изолированном утесе, скаты каньона кажутся какою-то панорамою, потому что не видишь промежуточных предметов. Окс сравнил вид отсюда с видом из корзинки воздушного шара, хотя сам никогда не летал; сравнение, пожалуй, удачное. Но хорошо, что погода была тихая — при ветре тут не удержишься. Однако прекращаю; здесь надо быть самому, слова тут недостаточны, да читатель не станет им и верить.

Возвращение на гребень каньона было не легче карабкания на «пункт вдохновения». Конечно, указанные три точки заманчивы своими названиями, и истые туристы должны на них побывать, но и со всех прочих пунктов гребня каньона виды очаровательны. Надо думать, что в ближайшем будущем американцы ухитрятся построить тут висячий мост через ущелье (ширина около версты) или, по крайней мере, устроят элеватор, при помощи которого можно будет скоро и безопасно спускаться вниз. Я полагаю, что виды снизу вверх тоже должны быть величественны; теперь они недоступны. Впрочем, в гостинице рассказывали, что недавно нашелся любитель, пожелавший во что бы то ни стало спуститься на дно каньона, к самой воде. Это стоило ему многих хлопот и денег; его спустили и затем подняли на канате, длиною около 300 саженей.

В прогулках по гребню каньона и в прилежащем лесу прошла вся вторая половина дня. Хотя расстояния и не велики, но путь весьма затруднителен. Во многих местах лежат огромные деревья, поваленные бурями, и приходится карабкаться через них с большими усилиями и риском выколоть глаза. Говорят, что в этом лесу водится множество диких зверей, главным образом лосей и медведей, но мы видели только зайцев и орлов; последние свили свои гнезда на самых неприступных столбах каньона. Вид громадных птиц, стремглав бросающихся вниз к самой воде, очень красив, и невольно позавидуешь этим пернатым наблюдателям, которые без труда могут осматривать всё, не стесняясь неприступностью утесов.

В сумерках мы вернулись в гостиницу; обед прошел в весьма оживленной беседе, все обменивались впечатлениями. Тут же оказалась партия из нескольких молодых мужчин и дам, только что вернувшаяся из путешествия на ту сторону реки Иеллостон. Переправа находится гораздо ниже, верстах в 30-ти отсюда, где устроена даже маленькая гостиница, называемая Лагерем Иенсэй (Yancey’s Camp). Туда, однако, еще нет колесной дороги, и надо ехать верхом. На другой стороне реки есть тоже не мало замечательных мест, из которых с особенным восторгом отзываются об Окаменелом лесе и об Аметистовых горах. Окаменелый лес представляет небольшое пространство в несколько акров, занятое лесом, деревья которого окаменели в естественном виде и прямо на открытом воздухе. Под влиянием проникших к корням горячих минеральных источников деревья сперва погибли, т. е. лишились листвы, а затем та же горячая вода, проникая в поры дерева и выступая в коре, выделила кристаллы горного хрусталя, аметистов и пр. Многие деревья со своими окаменевшими сучьями напоминают разные фигуры: стоящего и стреляющего из лука индейца, разных животных, птиц и т. п. Как я упомянул выше, слухи об этом окаменелом лесе проникли в печать раньше, чем сведения о гейзерах и прочих естественных чудесах Иеллостонского парка. Однако, для поездки на ту сторону реки требовалось бы не менее трех дней, и я принужден был отказаться от этого удовольствия.

Из гостиницы каньона мы поехали прямо в бассейн Норриса, т. е. на запад. Дорога идет по нагорному плато и через перевал Иеллостонского хребта (Yellowstone Ridge). Кругом кедровые и сосновые леса. Только изредка попадались поляны, на которых пасется казенный скот. Присмотр за скотом поручен так называемым коубоям (cow boys). По большей части это молодые люди, дети степей. Все они верхами на малорослых, но сильных лошадях и одеты в фантастическую одежду; на ногах кожаные шаровары с бесчисленным множеством ременных завязок. Внешний вид коубоев весьма энергичный и воинственный. Они носят длинные волосы, живописно раскинутые по плечам. У седла каждого из них привязано лассо, употребляемое для ловли быков и коров. Недалеко от Норриса мы проехали одно довольно живописное место — Каскад Вирджинии (Virginia Cascade); река неважная, но тут она расширяется, и каскады обнимают довольно большое пространство среди глухого девственного леса.