Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Разные рассказчики не совсем одинаково передавали эту историю, но все они сходились в одном: предки их пришли на Индигирку морем. Но если морем, значит, вокруг Таймырского полуострова, мимо мыса Челюскина, значит, на три столетия раньше Адольфа Эрика Норденшельда.

Но почему же тогда казаки, открывшие Индигирку в 30-х годах XVII столетия, ничего не сообщают о поселениях русских? Ведь встреча, с соотечественниками должна была удивить их!.. Иван Ребров, например, первым из казаков пришедший на Индигирку с моря (он вышел из устья Лены и побывал сначала на Яне), определенно утверждал: «Преж меня на тех тяжелых службах, на Янге и на Собачьей, не бывал никто, проведал я те дальние службы».

Объяснить это можно двояко: либо легенда ошибается, и русскоустьинцы пришли на Индигирку не при Иване Грозном, а позднее, когда казаки уже открыли эту реку, либо, придя раньше казаков, но боясь снова попасть на ратную службу, русскоустьинцы затаились, сознательно избегали встреч с соотечественниками. Второй вариант, между прочим, объяснил бы нам причину законсервированности быта и языка первых поселенцев на Индигирке: ведь этим они отличаются от всех остальных русских в Сибири, а какие-то обстоятельства должны же были обусловить эти отличия.

О времени появления русских на Индигирке можно спорить. Но нельзя не заметить, что все легенды единодушно утверждают: беженцы из Руси пришли на Индигирку морем.

В 1940 году на восточное побережье Таймырского полуострова отправилась гидрографическая экспедиция. Главного управления Северного морского пути во главе с астрономом-геодезистом А. И. Косым. Основная задача экспедиции состояла в уточнении карт таймырского побережья; следовательно, участникам ее предстояло облазать, осмотреть и заснять каждую бухту, каждый островок. Столь детальные работы раньше не проводились на восточном берегу Таймыра, поэтому нет ничего удивительного в том, что сотрудникам экспедиции посчастливилось сделать чрезвычайно интересные археологические открытия.

14 сентября 1940 года гидрографическая шхуна «Норд», находившаяся в распоряжении экспедиции, подошла к северному острову в группе островов Фаддея и высадила на него топографическую партию под начальством Н. И. Линника. В поисках места для постройки Триангуляционного пункта геодезисты пошли На рекогносцировку вдоль берега и случайно заметили выступающий из-под земли, потемневший от времени край медного котла. Прервав работу, геодезисты и топографы временно превратились в археологов и занялись изучением местности. Без особого труда обнаружили они среди камней старинный топор, сковородки, кастрюли, ножницы, сгнившие свертки мехов, медную гребенку и некоторые другие неизвестно как попавшие сюда вещи. Все это валялось в пяти-десяти метрах от воды, и в шторм волны должны были подступать вплотную к «кладу».

Сотрудники партии сообщили руководству экспедиции о неожиданном открытии и получили задание ещё раз осмотреть местность. 26 сентября на остров вторично высадились участники экспедиции. И вновь им удалось сделать ценные находки. Внимание полярников привлекла насыпь: на размытом валу из мелкой гальки и булыжников лежали большие тяжелые камни, словно придавливавшие что-то находящееся внизу. Полярники были опытными людьми, повидавшими немало диковинок на севере, но такого рода образования им встречать не приходилось. Не без основания заподозрили они, что эта насыпь — дело человеческих рук. Осторожно в одном месте они начали вести раскоп, и догадка их тотчас подтвердилась. Под слоем камней, им попались изогнутые медные пластинки, оловянные тарелки, а потом сгнивший мех. Аккуратно развернув лоскутья, полярники нашли странные небольшие монеты овальной формы. На одной стороне каждой монеты можно было разглядеть изображение всадника с мечом или копьем, на другой — какие-то надписи. Позднее специалисты-нумизматы без особого труда все это расшифровали. Оказалось, что всадник на монетах — это Георгий Победоносец, а изображение его в свое время было гербом Московского княжества. Георгия Победоносца с копьем вычеканивали на копейке, с мечом — на полкопейке, или деньге.

При дальнейших раскопках полярники нашли серьги, перстни, нательные кресты, бусы (в том числе янтарные) и даже поломанную пищаль.

Полярники решили, что им посчастливилось найти клад. Но поступили они в высшей степени разумно: прекратили раскопки, заключив, что этим должны заняться специалисты, которые по характеру захоронения сумеют установить, кто и когда спрятал вещи на островах Фаддея. Полярникам показалось, что люди, оставившие клад, зарыли его наспех, очевидно очень торопясь, и только драгоценности уложили более или менее аккуратно.

…Минула зима. В марте 1941 года топограф Линник, матрос Малыгин и каюр Рыкалов отправились заготавливать дрова. Примерно в ста километрах к юго-востоку от мыса Челюскина, на восточном берегу залива Симса, они нашли остатки бревенчатой избушки, от которой сохранилось всего три венца. Избушка была очень маленькой — два метра в длину, два в ширину, — и все-таки внутри имелась перегородка, отделявшая от основной части закуток шириной всего сантиметров в шестьдесят-семьдесят, справа от входа сохранилась печь из каменных плит.

По типу избушка походила на те «поварни», которые и теперь строят промысловики на севере… Остатки таких поварен тоже не редкость. Дровозаготовители разобрали венцы на топливо, хотя и заподозрили, что перед ними остатки старинной постройки. Стужа, сковавшая землю, снег помешали Линнику с товарищами сделать раскопки, и отряд ушел с дровами на базу, к месту зимовки, в общем-то не придав никакого значения находке.

Летом того же года в район избушки пришли две топографические партии, получившие задание произвести съемку по побережью от мыса Лаптева до мыса Фаддея и на островах Вилькицкого. Одну партию возглавлял Линник, другую — А. С. Касьяненко.

Топографы шли пешком. На нартах, запряженных собаками, везли клады. Сделав за день большой и утомительный переход, топографы разбили лагерь, как потом выяснилось, в двухстах метрах от разобранной зимой избушки. Пока они сушились и готовили ужин, двое энтузиастов-охотников отправились пострелять уток. Один из них, моторист Саблуков, случайно прошел мимо остатков избушки и заметил валявшиеся, медные котлы, такие же, как на острове Фаддея.

После этого топографы занялись раскопками, но повели их не очень аккуратно: мерзлую землю рубили топорами и попортили кое-какие предметы. Все-таки им вновь посчастливилось сделать интересные находки. Помимо котлов, монет и перстней топографы нашли компас, солнечные часы, огниво с кремнем и трутом, полозья от нарт. В простенке за печкой они обнаружили множество мелких костей песцов, которыми питались жители избушки. Наконец они нашли остатки плоскодонной лодки и… кости двух погибших людей: в метре от входа в поварню валялись две черепные коробки, видимо вытащенные наружу зверьками, а в закутке был найден обломок верхней челюсти с зубами…