Олег Попцов - На суше и на море 1986
- Название:На суше и на море 1986
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Мысль
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Попцов - На суше и на море 1986 краткое содержание
Наряду с произведениями, посвященными остросовременным темам, в сборнике помещены очерки об истории Великих географических открытий, о путешествиях русских мореплавателей, статьи, связанные с новыми гипотезами в области океанологии, изучения околоземного пространства, фантастика и другие материалы.
На суше и на море 1986 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А солнце неуемное, степное. Суховей. Еще того хуже — пыльные бури.
«Не дрейфь, хлопцы!..»
Мы подбадривали себя маршами: шли и пели — военные, спортивные. Помогало. Старшой, Кандауров (имени-отчества не помню), вышагивал впереди, ему все было нипочем.
Знали мы о нем немного. Учился, кажется, в Харькове, уже лет десять в лесоустроительных партиях. Захотелось размаха, казахстанской неоглядности…
Его, как и многих других горожан, тянуло к природе. Он ее чувствовал, понимал. Был начитан.
Как-то сорвал стебелек с небольшими перистыми листочками. Размял, понюхал, проговорил раздумчиво: «Солодка, лакрица… Что вам, хлопцы, о ней известно?..»
Что-то было известно — медики как-никак. В Уральске, между прочим, есть завод солодковый, один такой на всю страну.
Кандауров одобрительно покачал головой, сказал:
— Корень солодки используется и в тибетской медицине. А в китайской считается, что он по своему значению не уступает женьшеню.
На зиму работы были свернуты, с Кандауровым мы расстались. Но весной он нас разыскал: «Ну как, хлопцы, продолжим? Набираю команду…»
Близились госэкзамены, надо было готовиться. Кандауров не отставал: «Хотя бы через день…»
Крепко запахло порохом — молодежь уходила на военную службу. Лесоустроительная партия быстро теряла кадры.
Не мог уже с прежней выкладкой работать Кандауров: стало прихватывать сердце. Нередко он отправлял нас за Урал одних; назначал старшего, давал задание — и отправлял…
Мы ждали повесток. Мысленно были уже там, где набирало размах яростное сражение. Все остальное отошло на второй план.
В один из тех дней Кандауров позвал нас к себе запиской. Он скверно выглядел, лежал с горчичником на сердце, но нам обрадовался, посветлел лицом.
«Хлопцы, там на неделю работы, вы должны изловчиться, мобилизоваться, добить участок, — убеждал он нас. — Война не вечна. Люди вернутся и сразу смогут взяться за дело. Какие поднимутся леса! Как это будет здорово!..»
Прошло время — и леса поднялись. Кандауров все верно тогда предсказал. Он был из числа тех мечтателей, что твердо стоят на земле, уповают на человека, его разум и волю…
Управление лесного хозяйства я разыскал на проспекте. И вот что узнал.
Каждые десять лет составляется план лесоустройства, затем сезон за сезоном его реализуют. За послевоенное время в здешних степях посажено лесов десятки тысяч гектаров. Это и леса в пойме Урала, и полезащитные лесные полосы, и лесополосы по берегам каналов, водохранилищ, автодорог, и насаждения на песках, в оврагах, балках, и зеленые зоны вокруг городов, населенных пунктов…
Трудно сказать, кто из нас больше удивился — Софья Васильевна Трофимова, хозяйка строгого кабинета, в котором мы вели беседу, или я.
Софья Васильевна уже много лет работает в отделе пропаганды обкома партии, и разговор у нас с нею был поначалу, во всяком случае, сугубо деловым, официальным. По мере того как мы знакомились, обменивались информацией, характер его менялся — разговор все больше теплел. А кргда выяснилось, что мы в известном смысле земляки, стал почти дружеским.
Софья Васильевна приехала сюда во время войны. Отец, инженер, вскоре умер, сама она долго болела. Перебивалась поденной работой — убирала, мыла полы. Очень хотелось учиться. Поступила в педагогический, месяц прозанималась, пока было тепло. А как дальше? На ногах тапочки, другой обуви нет, пальто никакого… Пошла забирать документы. Разговор в канцелярии услышал преподаватель Григорий Иванович Куликов; он вел курс древнерусской литературы. Спросил: «Ты в профком обращалась?» — «Обращалась, сказали, на всех средств не хватает…» — «Пойдем со мной…» Повел ее в партийный комитет, то есть вела-то его она: Куликов был слеп. «У меня девчонка в беде, надо помочь ей купить одежки. Обязательно надо помочь…» Потом ей: «Институт не бросай, должна учиться. Как ни тяжко — учись…»
Я слушал со всем возможным вниманием. Не могу передать, как интересен был мне этот рассказ.
— Софья Васильевна, — сказал я, — а знаете, кто перед вами? Не угадаете ни за что… Бывший секретарь Григория Ивановича…
Свел нас Яков Михайлович Родя. Подозвал меня на перемене: «Мой коллега из пединститута ищет себе помощника, секретаря, ты бы, наверно, ему подошел…»
Обязанностей — самых разных — было у меня много, но главных — две: читать вслух и писать под диктовку.
Григорий Иванович курил, мял в пальцах папиросу и глуховатым своим голосом неспешно диктовал. То были рецензии и аннотации, отзывы и письма, тезисы выступлений, докладов, обзоры житийной литературы, подробные разборы патериков — книг о «подвигах» христианских святых.
Бывало, он увлекался, диктовал быстро. Спрашивал: «Успеваешь?.. Ну, ну…» Спохватывался: «Что-то не то пошло. Перечитай-ка… Ну конечно, не то! Все это вымарай, пиши заново…»
Случалось, замолкал, несколько минут ни слова. Отдыхал? Обдумывал?
Как-то раз после долгой паузы вдруг сказал: «Взять бы да написать про себя, про собственную свою жизнь. Было бы людям на пользу…»
Он сам из крестьянской семьи, деревенский. В ранней молодости заболел, потерял зрение. Вуз кончал уже совсем слепым. Упорно работал, над диссертацией и ее одолел. Еще в начале тридцатых прослышал, что в Уральске создается пединститут, попросил направить сюда…
Впервые тогда у Григория Ивановича познакомился я с очерками Короленко о казаках. Мы читали весь вечер, у меня сел голос. Но тут пошло повествование о том, как уральские казаки, приверженцы «древлего благочестия», отправились за тридевять земель на поиски Камбийского царства, чудесной страны Беловодии. И остановиться уже было невозможно.
Были собраны деньги, избрана «депутация» — Григорий Хохлов и еще два казака. 22 мая 1898 года они пустились в дальний путь. Побывали в Малой Азии, проплыли Суэцким каналом и Красным морем, обогнули Индостан, Индокитай, были на каких-то островах, населенных дикарями, в Китае и «Опоньском царстве»… Увы, признаков «истинной веры» нигде они не нашли.
Хохлов вел записную книжку, которая позже усилиями Короленко была издана. Она так и называется «Путешествие уральских казаков в Беловодское царство».
Григорий Иванович слушал с каким-то упоением, тихонько похохатывая, качал головой. Потом, когда я дочитал, затеял позднее чаепитие, говорил о старообрядчестве — здешнем, уральском. Что было, как было, что частично — в привычках, в манере поведения — еще сохранилось. Говорил обстоятельно, со знанием предмета…
В пединституте — я туда наведался — хорошо помнят Куликова. Его вообще помнят многие, вспоминают устно и печатно.
Воронежский писатель Юрий Гончаров в первую военную зиму был студентом у Куликова, слушал его лекции. В повести «Сто холодных ночей» написал об этом, посвятив своему преподавателю яркие, взволнованные страницы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: